Александр Ушаков - Цветы лотоса в грязном пруду

– Сейчас посмотрим! – пожал плечами Гоити, доставая магнитофон и отматывая назад ленту. Он нажал на воспроизведение, и они услышали голос Сэйты: “Нам противостоят умные люди, Уэда-сан, и с государственным чиновником они будут работать очень тонко. Но это уже наша забота, а вы… вы должны будете делать то, что вам будет сказано, вот и все…”

– Вот теперь все! – улыбнулся Гоити, выключая магнитофон.

Спрятав магнитофон, он вытащил пачку сигарет и протянул ее Асао. Тот щелкнул зажигалкой.

– А здорово мы их, а, Асао! – воскликнул, выпуская клуб дыма, Гоити. – И ты молодец! Только вот что я тебе скажу! Каратэ – вещь хорошая, но если ты и в следующий раз забудешь достать пистолет, это может тебе дорого стоить!

“Железный парень, – подумал про себя Асао. – Не только сам “работал”, но и за мной наблюдал…”

– Я ведь тоже в первый раз растерялся! – рассмеялся вдруг Гоити. – Даже нож забыл открыть…

– И как же ты?

– Как? – снова усмехнулся Гоити. – А вот как!

С этими словами он засучил левый рукав, и Асао увидел на его мускулистом предплечье длинный глубокий шрам…

Брюс Палаван медленно вошел в напоминавшее ротонду каменное здание в центре Сёбу. Как и всякий филиппинец, он не мог отказать себе в удовольствии посетить это знаменитое на всю Юго-Восточную Азию место. Как-никак в этой ротонде находился крест, с которым Магеллан высадился здесь в 1521 году.

Внутри ротонды горели свечи. У подножия креста сидело несколько нищих. Один, заметив Палавана, быстро поднялся. Тонким чутьем голодного определив в Палаване приезжего, он намеревался получить от него хотя бы несколько монет.

– Если господину будет угодно, – проговорил он вкрадчивым голосом, – я могу рассказать ему нечто весьма интересное…

– Угодно! – буркнул Палаван.

– Этот крест, – заговорщически понизил голос нищий, – живой! За двадцать лет он вырос на целый сантиметр!

– В самом деле? – не выказал ни малейшего удивления Палаван.

– Клянусь! – начал исступленно креститься нищий.

– Я верю тебе!

Достав из кармана пиджака несколько монет, Палаван протянул их нищему. С ловкостью фокусника схватив деньги, тот снова принялся осенять себя крестным знамением.

– Спаси вас Господь! – запричитал он. – Спаси вас Господь!

– Хорошо бы, если спас! – только и сказал Палаван, покидая ротонду.

До встречи оставалось двадцать минут. Не имея ни малейшего желания томиться под палящими лучами солнца, Палаван направился в кафе.

Усевшись в углу зала, инспектор заказал любимый им балут [14] Балут – кушанье из утиных яиц. , овощи и банановые лепешки…

Папаша Хосе появился в кафе точно в назначенное время. Медленно, словно нехотя переставляя свои короткие ноги, он приблизился к столу, за которым сидел инспектор.

– Что будете пить, папаша Хосе? – улыбнулся Палаван.

– Виски, – равнодушно ответил тот.

Палаван налил два бокала.

– За что? – поднял он свой стакан.

Папаша Хосе безразлично пожал плечами.

– В таком случае за взаимопонимание! – поднес к губам виски Палаван.

Выпив виски, папаша Хосе вытащил из кармана куртки сигарету. Сделав несколько глубоких затяжек, он наконец взглянул на инспектора, как бы приглашая его переходить к делу.

– Как вы понимаете, папаша Хосе, – произнес Палаван, – я приехал сюда из Манилы не только для того, чтобы полюбоваться крестом Магеллана. Мне нужен Лог Кихо…

Ничем не выразив своего удивления, папаша Хосе иронично усмехнулся.

– Да, да, – повторил Палаван, – именно Кихо! В Маниле меня зовут Бульдогом, и я до сих пор оправдывал это прозвище. Я могу выйти на него и без вашей помощи, но мне… некогда… Так как?

– Взаимопонимание стоит дорого, – папаша Хосе протянул руку к бутылке.

– Будем считать, что договорились, – улыбнулся Палаван.

– Так что с этим Асио? – вопросительно взглянул Ясуда на сидевшего напротив Сакамакэ.

– Пока неизвестно, – пожал тот плечами.

Ясуда встал с кресла и несколько раз прошелся по комнате. Потом остановился у огромного, почти во всю стену, окна, выходящего в сад.

Солнце заходило, и в его прощальных лучах ослепительно горели листья кленов. Осень в этом году выдалась на редкость погожая…

Он вздохнул. Сколько ему осталось еще таких осеней?

Работая с людьми с Хоккайдо, он практически ходил по краю пропасти. Стоит только Инагаки узнать о песке, и эта осень станет его последней.

Вся надежда у Ясуды была только на то, что старому оябуну в его битве с “Юдзивара-гуми” было сейчас не до него.