Илья Бушмин - Дорога смерти

Это случилось полтора года назад. Рябцев окончательно смирился с новыми условиями существования. Позади был даже период бросания курить, когда от нервов он порой готов был лезть на стенку. В этот момент его ждал удар с той стороны, откуда опер ждал его меньше всего. Из дома. В тот день начальник архива отмечала день рождения. В честь этого не ахти какого события на чаепитие с тортиком пригласили даже Рябцева, которого в архиве считали белой вороной сверху и откровенно его чурались. После импровизированного банкета с пошлыми речами и непременной открыткой большинство сотрудников отпустили пораньше – кроме дежурного специалиста.

Вика, менеджер в одной из инвестиционных фирм, натыканных в новой высотке на Каширке в центре Домодедово, часто возвращалась домой пораньше, и ее присутствие Рябцева не удивила. Сама Вика плескалась в душе. А затем было одно из тех самых совпадений, которые иногда случаются. Если бы на сотовый Вики не позвонила ее мать, Рябцев не взял бы трубку в руки. Если бы не взял – не увидел бы СМС от Вадима с содержанием, от которого Рябцева словно локомотив переехал: «Мне было супер. Целую. Завтра у меня». И трогательный смайлик в конце…

Рябцев был растоптан. В тот день он выпалил растерянной и паникующей Вике все, что о ней думает, и хлопнул дверью. Ночевал у приятеля, с которым нажрался до беспамятства. Утром нашел в себе силы позвонить на работу и сказаться больным, после чего нажрался снова. И на следующий день, только теперь ночевал у Головина из отдела угонов, который, к счастью, как раз был в отпуске. Все это время Вика пыталась дозвониться до него, но он не брал трубку. Она писала СМС, самые разные – от «Давай поговорим!» и «Прости меня» до «И что, это все, конец?».

Они с Викой жили в его квартире, доставшейся Рябцеву от покойных родителей. И поговорить им все-таки пришлось. Вика старалась не плакать. Она говорила, что последние полтора года ей было безумно тяжело – муж в депрессии из-за проблем на работе, у них на какое-то время исчезла интимная жизнь, она тянула на себе хозяйство и сама постепенно скатывалась в депрессию от всего этого. Правда в словах Вики была, и даже больше, чем готов был вслух признать Рябцев. Вика умоляла подождать и не спешить. Признавала, что виновата полностью, но просила постараться войти в ее положение. Клялась, что больше никогда…

Постепенно все сошло на нет. Рябцев ничего не забыл. Периодически он проверял телефон Вики, ее ноутбук, научился даже смотреть историю в журнале браузера. Это не стало навязчивой идеей, он не помешался на поиске доказательств ее неверности. Рябцев лишь никогда больше не хотел снова проходить через то, через что прошел. Он любил Вику, хотя поначалу пытался заставить себя поверить в обратное. Рябцев ничего не простил, но со временем все реже вспоминал о том случае. Ведь нужно как-то жить дальше?

– Б… дь, – вздохнул он, выбрасывая окурок с балкона. И вернулся на кухню. Вика мыла посуду. Рябцев увидел, как напряглась ее спина при его возвращении. Рябцев молча сел на стул. В их семье это означало, что горячий, но отходчивый Рябцев готов к диалогу.

– Я совсем не это имела в виду.

Рябцев снова вздохнул.

– Я знаю, Вика. Это так… Накатило.

– Я люблю тебя, – не оборачиваясь, сказала Вика. Она продолжала машинально натирать тарелку. – Все, что было, мы обсудили миллион раз. Я была виновата перед тобой. Я извинилась. Я извинялась год. Год, Володя. И последнее время мне… ну не знаю… начало казаться, что мы перелистнули эту страницу.

Забыть о предательстве невозможно. Сделать вид, что забыл – да. Спрятать поглубже – тоже. Забыть – некогда. Но этих слов Рябцев говорить не стал. Вместо этого он повторил:

– Да. Я знаю.

Опер заставил себя встать и обнять Вику. Она прижалась к нему и поцеловала. Поцелуй был горячим и чуть соленым.

Уже через минуту Рябцев мысленно корил себя за несдержанность. Как можно злиться – на нее?

– Извини, – прошептал он, проникая рукой под халат Вики. – Я люблю тебя. Все будет хорошо. Да?

Света по утрам привыкла все делать на ходу. Удаленность от работы и 10-летний сын – лучшие стимулы для появления многозадачности. Вот и сейчас она умудрялась доваривать суп для сына на вечер, есть йогурт и одновременно просматривать свежие письма в электронной почте на своем смартфоне. Из комнаты Паши, где добрых минут десять скрипели стулья, гремели ящики комода и хлопали дверцы шкафа, донеслось протяжное: