Вист Братья - Место, которого нет

Однако если по порядку, то в кувшине оказалось ужасно тесно. Повернуться можно было с трудом. Ехать нам предстояло несколько часов, пока не выедем за пределы тщательного контроля. В горшке просверлили несколько маленьких дырочек, чтобы мы не задохнулись. В них можно было и смотреть, что происходит вокруг. Первый досмотр у городской стены – самый тщательный. Потребовали разрешение от арпа-эмини-интенданта, ведающего поставками зерна. Бумага была, но все равно толстый полицейский продолжал придирчиво рассматривать груз. Его отъевшееся лицо мне было хорошо знакомо – сам субаши [7] Высокий полицейский чин в Османской империи. в тот день возглавлял караул. Тряс своим толстым брюхом перед обозом. Во мне все похолодело. Он хитрый, но жадный, любит большой бакшиш. Наконец я увидела, как жменя талеров скрылась в его руке, и телеги тронулись через ворота.

За окном начались сплошные поля и сады. Вот смешно – крохотная дырочка в стенке кувшина в тот момент стала для меня окном! Обоз качался, а мне думалось – скоро мы покинем дальние заставы и уедем в горы. Там сможем пересесть на коней, и нас уже не догнать. Через несколько дней наш отряд достигнет Адриатического моря, а дальше распущенные паруса, и мы на родине Николы.

Вот наступил момент, когда ветер наконец пахнул мне в лицо. Верхом на белом коне я могла видеть рядом профиль моего возлюбленного. Наши кони неслись с немыслимой скоростью навстречу горам. Маленький отряд, словно вихрь, проникал все дальше вглубь ущелья. Душа пела, светило солнце и хотелось смеяться.

Вдруг с боковой горы нам наперерез стали спускаться странные люди в черном. Их лица до глаз были закрыты плотными мантиями. Их было не так много, но они были хорошо вооружены. Мы понимали, что наш единственный шанс – добраться до перевала быстрее их, там может стоять гарнизон, который защитит нас. Увы, надежды вскоре рухнули – их кони оказались свежее наших. Силы также были неравны – у нас всего трое всадников с легким оружием, включая Николу, а их аж десять вооруженных до зубов головорезов. В самом узком месте мы расстались с двумя преданными воинами. Они остались, чтобы задержать погоню, но смельчаков хватило ненадолго, нас снова преследовали. Лошади были на издыхании, а до перевала еще так далеко.

Нам преградили путь круговым «танцем» лошадей, вырваться было невозможно. В их руках появились сети, и первым был низвергнут Никола. Нас тоже стащили на траву. Как я не билась, но все было тщетно. Их даже не остановило, когда я выкрикнула кто я.

Несколько часов они везли нас обратно вниз по ущелью, перекинув как мешки поперек лошадей. Я не слышала ни слова от наших пленителей, кто они! Как и не видела их лиц. Потом нас с Фиданией, связанных, держали в большой палатке с кляпами во рту. Но рядом не было Николы. Вскоре за пологом палатки началась какая-то суматоха, и они заговорили. Мороз пробежал у меня по коже – я узнала голос самого коварного и нечистого из всех отъявленных негодяев. Худшее трудно себе представить, если по мою душу прислали правую руку моего благоверного…

Щетки еле успевали сметать потоки воды, внезапно обрушившиеся на лобовое стекло. От недостатка кислорода мотор натужено рычал, но пока справлялся с крутой дорогой. Винсент, почти прижавшись к рулю грудью, высматривал неожиданно возникающие перед машиной повороты. Стекло постоянно покрывалось испариной, и его время от времени приходилось протирать. Сидевший рядом, вспотевший от напряжения Майкл помогал, чем мог – держал тряпку для стекла и советовал, куда поворачивать. В минуты затишья, когда дорога на время становилась прямой и дождь слегка затихал, американец давал волю чувствам, вспоминая Франсуа Лемье, потомственного блюстителя погоды из Центрального метеорологического бюро Франции, который предрекал друзьям яркое солнце в горах. Собственно говоря, под этот прогноз они и подстроили свою экспедицию. Всю предыдущую неделю в Альпах лил дождь, и вот только сейчас им наконец удалось вырваться в направлении гор.

Дождь превратился в мелкую морось, и стало чуточку веселее. Майкл даже начал насвистывать что-то из чардаша. Но длилось это недолго, вскоре они въехали в густой туман, и видимость пропала окончательно. С трудом удавалось различать даже ближайшие столбики, ограждавшие пропасть и выплывавшие навстречу, словно памятники секундам. Скорость упала настолько, что спидометр перестал ее чувствовать и показывал «0».