Олег Шовкуненко - МАРОДЕРЫ. Книга первая. Бегство

Но вдруг что-то произошло, что-то изменилось. Охотник не столько заметил это, сколько почувствовал, определил тем самым чутьем, которое и делало его лучшим. Заледеневшая мутная мгла слева вдруг вздрогнула, ожила. Она распалась на миллионы крошечных серых квадратиков, которые замерцали, словно светодиоды огромного информационного табло. Сергей еще не совсем осознал, что это такое, но уже вскинул свой старенький «Глок». Запах опасности ударил ему в нос. Беглец понял: еще мгновение и будет поздно. Что именно произойдет через это самое мгновение, Корн не знал, да и не очень-то хотел узнавать, а потому судорожно надавил на спусковой крючок пистолета.

Грянул оглушительный выстрел, затем еще один. Сергею показалось, будто он увидел, как пули входят в парящую в воздухе тускло мерцающую взвесь, как они рвут ее, превращают в сгусток тонких, как паутина, голубых молний. Или это сделали вовсе не пули? Или это наружу рвется сама смерть, таки нагнавшая беглеца в тот самый миг, когда тот самонадеянно размечтался о жизни и свободе?

Спасаясь от голубого шквала, охотник попытался упасть на землю, но не успел. Во мгновение ока молнии метнулись к нему и оплели, будто стая бешеных голодных змей. Сергею показалось, что на него выплеснулся поток расплавленного свинца. Страшная боль пронзила все тело. От нее не было спасения. Тяжелый металл выжигал мясо до костей, после чего твердел, покрывая тело многокилограммовой… нет, многотонной коркой. Из-за нее было невозможно не то что пошевелиться, но даже вздохнуть, из-за нее жертву ждала жуткая смерть внутри непробиваемого раскаленного саркофага.

Боль стала затмевать сознание. Вместе с ним уходили ощущение реальности, слух и зрение. Последними обрывками, дошедшими до умирающего мозга охотника, стали какие-то странные голоса и черная громада, похожая то ли на подобравшееся, изготовившееся к прыжку чудовище, то ли на один из тех самых проклятых «Бронехаммеров». Однако всего через несколько секунд угасли и эти видения, после чего Сергей рухнул на самое дно бездонной и беспросветной черной пропасти.

Россия.

Новгородский федеральный округ.

452-й километр транспортного коридора М-10.

Из темноты и небытия его выдернул голос. Сергей не мог разобрать ни слова, просто набор каких-то звуков, будто точки и тире в древнем информационном коде, именуемом азбукой Морзе. Ни черта не понятно, но, тем не менее, чертовски приятно. Это хоть что-то после непроницаемой антрацитовой пелены забвения, это надежда, что жизнь не оборвалась, что еще можно выкарабкаться, что ему помогут и спасут.

Мозг Сергея работал медленно, очень медленно, будто механизм по ошибке смазанный гудроном. Именно поэтому смысл обращенных к нему слов постоянно ускользал от понимания. Так продолжалось бесконечно долго. Корну показалось, что прошли часы, а может даже и дни, прежде чем юноше с невероятным трудом удалось преобразовать сигналы морзянки в несколько нехитрых слов. Ими оказались: «очнись», «вставай» и «я не могу сама…»

– О-о-х… ― простонал молодой человек в ответ на эту тарабарщину.

– Очухался, наконец? Ну, слава тебе господи! ― ответили ему из глубин темной непроглядной мглы, которая плотной тугой повязкой закрывала глаза.

– О-о-х … ― подтвердил Сергей.

– Давай! Давай! Живее! ― это был уже настоящий приказ. ― Нам валить надо, а то найдут тут, поубивают, к чертовой матери!

Нельзя сказать, что Сергей испугался или даже встревожился от этого известия. Убьют? Да он уже почти мертв. Кругом мрак и только этот голос…

– Да открой ты глаза, придурок! ― отчаянный крик хлестко шибанул по ушам. От него у молодого человека даже задребезжали черепные кости.

– З-з-заткнись…– одними губами прошептал жестянщик, чем попытался защитить свою гудящую, будто церковный колокол голову.

– Ой, скажите пожалуйста…! – как не тих был голос юноши, его все же расслышали. – Тоже мне мужик! Ну, бабахнули в него из «хлопушки», так он сразу и размяк. В меня вон целых три раза палили, и ничего, жива и здорова.

«Жива и здорова»? До Сергея только сейчас дошло, что он разговаривает с женщиной. И еще одно… «Хлопушкой» обычно называли полицейский нейростанер. Его воздействие было сложно назвать приятным, но и смертоносным тоже.

Что ж, хорошая новость. Беглец немного приободрился и, следуя полученной подсказке, попытался разлепить глаза. Получилось это не сразу. Видать, нервные окончания его тела все еще находились под воздействием парализующего импульса. Сперва в узкие щелочки меж подрагивающих век проник теплый желтоватый свет. Это уже был вовсе не предрассветный мутный, прокисший кисель, а яркий ослепляющий свет полностью вступившего в свои права дня.