Борис Бабкин - Тайна старого дома

– Детей забрала директор детского дома, – сообщила Катя. – Я забыла об этом вам сказать. А если честно, думала, что вам все равно. Извините.

– Да за что извинять-то? – Леший улыбнулся. – Что поделаешь, ежели я такой?.. А тут что-то затронуло. Такого мужика, как Фролов, надо оберегать и ласку ему дарить, а она… – Он махнул рукой и выругался. – Ты это, – он смутился, – извиняй. Так уж русский мужик устроен: если матом своего настроения не выразит, то вроде как и не все сказал.

– Понимаю! – засмеялась Катя. – Ну, – она посмотрела на часы, – я поеду. Через полтора часа съемка, и я должна там быть, за правило это взяла. Не то чтобы не доверяю, а просто…

– Правильно делаешь. Золото контроля требует. И меня не допускаешь правильно. Я на чужое не зарюсь, но вот мимо золота пройти не могу. А если узнаешь что о Фролове, скажи. Наверное, кое-что ему можно туда послать, так сообразим. Ну и просто поддержать. В лагерях ведь тяжело сидеть таким, как он. А у меня в тех местах, не столь отдаленных, хороших знакомых много.

– Фролов! – крикнул вошедший в большое помещение с двухъярусными койками худой мужчина. – К начальнику!

– Чего визжишь, падла! – приподняв голову, недовольно спросил грузный седой мужчина.

– Фролова отрядный вызывает, – негромко ответил тот.

– Подойди и скажи, сучара, – сказал седой. – Сон сбил, падла. Еще раз заблажишь, я тебя из шнырей в бригаду брошу. Завхоз уважит братву и на съедение тебя отдаст.

– К какому начальнику? – К дневальному подошел высокий крепкий мужчина.

– А ты чё, Фрол, – усмехнулся рослый парень, – не к куму ли?..

– Ты язык прикуси, – посоветовал ему седой, – а то отрежут и в задницу сунут.

Фролов подошел к двери с табличкой «Начальник отряда капитан Дунаев Л.С.» и вошел.

– Осужденный Фролов Иван Михайлович, – сказал он. – Осужден по статье УК РСФСР сто пять «а» к восемнадцати годам лишения свободы. Начало срока…

– Садитесь, Фролов, – кивнул сидевший за столом худощавый капитан.

Фролов сел.

– Что же вы никому не пишете? – спросил капитан.

– А мне некому, гражданин начальник, – выдохнул Фролов. – Жену я убил, а других родственников нет.

– Но ведь остались знакомые, друзья.

– Друзья? Какие друзья могут быть у осужденного за двойное убийство? Тем более женщина, жена, беременная была.

– Вас разыскивают. Мишины из Москвы, Бурцева из Якутска. Им сообщат адрес, и они вам наверняка напишут. Не замыкайтесь в себе, Фролов.

– Гражданин начальник, сейчас мне почти сорок шесть. Прибавьте семнадцать, год я отсидел. Выйду я в шестьдесят три. Ни квартиры, ни родственников. Здоровья тоже не будет. И груз на совести – я убил двоих. Если говорить откровенно, сожалею, конечно, но этот грех я себе простил. А вот того, что в утробе матери убил ребенка, не прощу себе никогда. Я хотел убить себя, но это не искупило бы моей вины. Я буду нести этот крест всю жизнь. Спасибо за ваше отношение. А что касается друзей, зачем мне их письма, для чего они мне? С Петровичем, Афанасием Мишиным, мы много работали и в переделках не раз бывали. Золото искали и устанавливали оборудование. А золото всегда манит таких, с кем я сейчас в одном отряде. Может, среди них находится кто-то, кто в нас стрелял. Петрович на суде заявил, что не верит, что я мог так поступить…

– И все-таки поддерживать связь с теми, кто за забором, необходимо. Дело, конечно, ваше, Фролов, но человек, где бы он ни был, не может быть один. А вы сторонитесь всех. Удивительно, что вас…

– Я могу идти? – Фролов поднялся.

– Идите. И мой вам совет…

– Мне советы не нужны. Претензий у вас ко мне, надеюсь, нет, а остальное, гражданин начальник, вас не касается.

– А чего ты за него мазу держишь, Купец? – спросил молодой зэк.

– Зачем на него наезжать? – вздохнул седой. – Мужик сам по себе, один на льдине. Хвостов за ним нет. Кроме того, мой кент по зоне Швед ксиву прислал. Мужик в непонятку попал. В общем, передай своим бойцам, чтоб не пытались хавать Фролова. Понял, Гиря?

– Все путем, Купец, – поспешно проговорил тот. – Просто он на этапе одному из моих врезал…

– По делу врезал, – перебил его Купец. – Или желаешь предъявить Фролу? – Он засмеялся. – Тогда к вам много претензий будет. Твои шакалы на пересылках мужиков обирали. Они молчат, но ведь и предъявить могут. И еще, Гиря, может, в натуре Бросок не по делу парня опустил в Ярославле на пересылке. Ты с ним сам разберись.

– Да все путем, тот сучонок сдал…