Андрей Воронин - Ночной дозор. Умереть – непозволительная роскошь

Полковник поднялся с рабочего места и подошел к Грищенко.

– Проходи, Семенович! Присаживайся!

Эксперт сел.

– Спасибо, – поблагодарил он и отложил тонкую папку на край стола. – Устал сегодня как никогда.

Варанов сочувственно кивнул.

– Стареем, Зиновий!

– Есть маленечко, Андрюша, – согласился подполковник и, достав из кармана брюк носовой платок, сочно и протяжно высморкался.

Мужчины были давно знакомы и поэтому без посторонних вели себя запросто, без излишних и ненужных субординаций. Впрочем, и при подчиненных они обращались друг к другу только по отчеству.

– Ну, чем порадуешь, обслуживающий персонал? – сразу перешел к делу полковник Варанов.

– Есть кое-что…

– Тогда выкладывай!

Грищенко взял со стола тонкую папку и, достав пару исписанных мелким убористым почерком листов бумаги, протянул своему другу и начальнику.

– Вот, прочти!

Полковник Варанов даже не шелохнулся, а только раздраженно махнул рукой.

– Да кончай ты, Зиновий, херней заниматься, – произнес он эксперту, – выйду на пенсию, тогда и прочитаю! Ты мне по-простому, в двух словах объясни…

Эксперт усмехнулся и, сложив бумаги в папку, положил ее обратно на стол.

– Ладно, только с одним условием…

Варанов поднял брови.

– Каким?

– Сваргань-ка мне кружечку крепкого кофе или чайку, – медленно произнес Семеныч.

Полковник хлопнул себя по лбу.

– Вот, старый пень, – виновато воскликнул он и моментально полез в шкаф, где всегда находились кофе или чай. Совсем вылетело из головы, что ты кофеман со стажем!

Эксперт улыбнулся.

– И к тому же с утра на ногах!

Полковник поднял руки вверх.

– Виноват, старик, виноват!

Через несколько минут крышка чайника призывно запрыгала, стараясь не пускать горящий кипяток и пар наружу…

– Смерть Володи, – делая маленькие глотки, медленно докладывал Грищенко, – наступила где-то в районе одиннадцати часов утра от огнестрельного оружия.

Полковник Варанов не мог усидеть на месте от волнения и постоянно метался по кабинету.

– Из табельного оружия?

– Да, – сказал эксперт.

Андрей Васильевич почесал переносицу, словно это помогало сосредоточиться.

– Но оружие должно храниться в сейфе, – рассуждал полковник, – а ключ был у старшего группы майора Барышникова.

Грищенко усмехнулся.

– Васильевич, ты что, не знаешь нашего бардака? – безнадежно произнес эксперт. – Ты же сам не один год сидел на явочной квартире… Вспомни!

Варанов недовольно скривился и раздраженно махнул рукой приятелю.

– Да, знаю! Продолжай!

Семеныч допил кофе и отставил кружку.

– Спасибо.

– Может, еще?

Эксперт отрицательно замотал головой.

– Благодарю, нужно сердце маленько поберечь, – с досадой произнес он.

Пометавшись по кабинету, Варанов вдруг как-то сник и спросил.

– Неужели самоубийство?

Семеныч многозначительно повел бровью.

– Знаешь, Андрей, – задумчиво произнес собеседник, – по всем параметрам так оно и выходит. Но…

Варанов насторожился.

– Что-то ты темнишь, старая лиса!

Грищенко пожал плечами.

– Не темню, – сказал он, – а прикидываю варианты…

– Какие?

Подполковник повернулся к Варанову.

– Понимаешь, Андрей, траектория и угол полета совпадают, но вот что меня смущает, – наконец решился Семеныч. – Когда пуля вылетает из дула пистолета, хошь не хошь, а с ней выбрасывается часть жара и пламени…

Варанов не спускал внимательного взгляда с собеседника.

– Так?

Андрей Васильевич утвердительно кивнул.

Грищенко последовал примеру начальника и тоже встал.

– Когда человек стреляется, – продолжал свои рассуждения эксперт, – то, как правило, прикладывает дуло пистолета к тому месту, куда намеревается попасть.

– Да… или в голову, или в сердце…

– Вот именно, – согласился Зиновий Семенович, – в нашем случае поражено сердце, что позволяет сделать неутешительный вывод.

– Что ты имеешь в виду?

Грищенко медленно повернулся к другу и серьезно посмотрел тому в глаза.

– Дело в том, что на одежде Владимира нет подгоревших ворсинок, которые непременно должны присутствовать при соприкосновении с дулом пистолета.

Полковник Варанов приоткрыл рот от удивления. Он не верил в самоубийство капитана Челядинского, но подозревать кого-нибудь из своих сотрудников в убийстве было верхом святотатства.

– Не хочешь ли ты сказать, что…

Крамольная фраза так и не слетела с уст старого чекиста: у него не поворачивался язык.