Сергей Майдуков - Смертельный вояж

Позволив Рите полюбоваться казнью, Умар повел ее дальше. Оглянувшись, она увидела, что полицейский лежит на полу возле стальных прутьев, дергая ногами и безуспешно пытаясь зажать руками рану на шее.

Рита решила, что сейчас ее вывернет наизнанку, но этого не произошло. Оказывается, она привыкла к виду крови и смерти. Оказывается, к этому можно привыкнуть.

Солнце ползло по небу с медлительностью черепахи. Время застыло, нахально игнорируя физические законы. Раскалившийся воздух не нес ни малейшего намека на прохладу. Хорошо было лишь беззаботным отдыхающим, которые плескались в бесчисленных анталийских бассейнах или плавали в море.

Глеб и Бану не могли позволить себе не то чтобы освежиться в воде, но даже поесть как следует. Жажду они утоляли тоже осторожно, чтобы вынужденно не прервать слежку, отлучившись в туалет. У них было две литровые бутылки газировки, прихваченных по совету Бану. Воду спрятали в тень, но она успела нагреться, выдохнуться и приобрести неприятный тухловатый привкус.

Наблюдательный пункт был организован на крыше жилого дома, расположенного через дорогу от полицейского участка. Чтобы попасть сюда, Бану мило поулыбалась привратнику и соврала, что они идут в гости, но предпочитают не предупреждать хозяев, чтобы сделать им сюрприз. После этого осталось лишь подняться в лифте до четвертого этажа, преодолеть короткий лестничный пролет и войти в незапертую дверь.

Как и на большинстве анталийских крыш, здесь были установлены баки для нагрева воды лучами солнца, а также соты солнечных батарей. Турки были не жадными, но очень экономными. Может, поэтому они живут лучше обычных россиян, украинцев и белорусов?

Глеб спросил об этом у Бану.

— Кто тебе сказал, что они живут лучше? — невесело усмехнулась она. — Здесь все так же, как в любой другой стране. Есть бедные, есть богатые и небольшая прослоечка между ними. Все как у людей. Большинство гнет спину и набивает мозоли, пока кто-то наслаждается результатами их труда.

— А как же равенство, братство и этот… гуманизм?

Бану серьезно посмотрела на Глеба.

— Я не верю в гуманизм, — сказала она. — Я верю в Бога.

— То есть, — быстро ответил он, ловя ее на слове, — это Он устроил все так несправедливо?

Бану покачала головой:

— Нет. Это мы. Нам и отвечать.

Больше они не заводили бесед на отвлеченные темы. Планов по освобождению Риты тоже не строили. Ни Глеб, ни Бану понятия не имели, как поступить, если, скажем, ее оставят в участке или, наоборот, повезут куда-нибудь еще. Они могли лишь наблюдать и занимались этим, чтобы чем-то себя занять. На самом деле оба в глубине души были убеждены, что все кончено. Как только полиция начнет выяснять личность Риты, всплывет убийство Парса. Кроме того, трупы Божкурта и Левента уже, несомненно, обнаружили, и следствию не составит труда понять, что убил их тот самый человек, с которым Рита находилась в машине. Все улики указывают на нее не просто как на соучастницу какой-то вендетты. И вряд ли суд станет прислушиваться к оправданиям чужестранки без документов и денег.

Время от времени Глеб и Бану обсуждали свои действия на случай, если им придется выступать в качестве свидетелей, но чаще молчали, поглядывая на солнце, словно от его движения по небу что-то зависело здесь, внизу.

— Знаешь, — сказал Глеб, когда небо окрасилось в вечерние тона, а с минаретов понеслись напевы муэдзинов, — пожалуй, ночью я пойду туда. — Он указал на здание с надписью «Police» над входом.

— И что ты собираешься там делать? — быстро спросила Бану.

Он пожал плечами:

— Жизнь покажет.

— Смерть.

— Что?

— Смерть покажет, — сердито сказала Бану. — Тебя же убьют, глупый.

Почему-то от этих слов на сердце у Глеба потеплело, словно ему сказали что-то невероятно ласковое. Неужели этой женщине небезразлично, что с ним будет?

— Там посмотрим, — пробормотал он, ожидая, что Бану станет его отговаривать.

Но она сказала:

— Если пойдешь, и я с тобой.

— Еще чего! — Глеб скорчил свирепую мину. — Только тебя там не хватало.

Бану промолчала, но было ясно, что пока переубедить ее не удалось, а если и удастся, то сделать это будет непросто. По непонятной причине Глебу это понравилось, хотя, по идее, покорная женщина всегда лучше строптивой.

Когда стемнело и Бану уснула, уронив голову на руки, Глеб долго смотрел на нее, оставляя полицейский участок на периферии своего зрения. Эта женщина притягивала его все сильнее. Именно поэтому следовало оставить ее и, не попрощавшись, пойти освобождать Риту. Глеб отлично понимал, что, скорее всего, будет убит, не достигнув цели, однако не мог поступить иначе. Ведь он приехал именно ради этого. Чтобы спасти Риту или погибнуть самому. А менять принятые решения Глеб не любил и не умел. Этим он словно бы предавал себя.