Шарип Окунчаев - Месть по иронии

— Спасибо, я знаю.

— Мне пора. Сегодня так устала, что сил нет, пойду уж спать. Заготовками занималась, придешь потом, угощу, да нет, скорее я завтра принесу, угостишь свежим вареньем своего Расула.

— Спасибо, тетя Дуся, вы и так для меня много делаете.

— Да пустяки, ты для меня как родная дочь, ради кого еще стараться. Ну давай, проводи меня. Пойду уж.

Обе вышли на улицу. Уже темнело. Вечера хоть и были летними, но уже чувствовалась прохлада. Приятный свежий воздух, пахло сеном, цветами. Луна выходила и вступала в свои права. Тетя Дуся шла впереди, а Наташа сзади, уже у калитки она обернулась от какого-то шороха, обернулась также и тетя Дуся, чтобы попрощаться.

— Что ты, что-то ни так? — спросила тетя Дуся.

— Да нет, какой-то шорох услышала, я и обернулась. Видимо, показалось.

— Ты меня не пугай, доченька. Может все-таки пойдешь со мной? Когда Марина вернется, придешь домой, — уже с опаской заявила тетя Дуся.

— Да нет, скорее, кот пробежал, да и скоро, я думаю, и Марина придет. Не волнуйтесь, если что, то я позвоню или приду. Спокойной ночи, тетя Дуся.

— Ну смотри, иди закройся. До свидания, дочка.

Проводив тетю Дусю, Наташа закрыла калитку и зашла в дом. Закрыла дверь и сразу почувствовала, как будто в доме кто-то есть. От волнения в горле пересохло. Средь свежего вечернего воздуха какой-то непонятный запах гари. Наташа зашла на кухню и выпила воду, затем зашла в зал и чуть не упала в обморок. На диване в развалку сидел Владимир.

— Ты что тут делаешь? Как ты сюда попал? — с ужасом вскрикнула она. — А ну немедленно уходи.

— Да погоди ты, не кричи. Мне поговорить с тобой надо, — с каким-то непонятным спокойствием сказал он.

— Нам не о чем говорить, Вова, тем более, сейчас. Не время, поздно уже, — решительно заявила она. — Значит, мне не показалось, это твои шорохи я слышала. Уходи, сейчас Марина должна прийти, — уже более спокойно заявила Наташа.

— Ну и что, я брат, и имею право зайти в твой дом.

— Брат так себя не ведет.

— А как я себя веду? Я нормально себя веду и то, что я не хочу, чтобы ты чеху досталась, так я в этом прав. Сколько можно, чтобы все хорошие девчонки черным доставались.

— А ну прекрати немедленно, еще другом чеченцев себя называешь. Как ты так можешь? Это подло. Уходи немедленно, я не хочу с тобой говорить.

— А я знаю, что ты своего Расула ждешь, а почему мне не рада? А он сегодня не приехал, вот досада-то, — стал ехидничать нежданный гость.

Наташа заметила, что она оставляла на столе телефон, но там его не оказалось. Володя также заметил, что она глазами ищет телефон.

— Не парься, если ты ищешь телефон, то я его отключил.

— Отдай немедленно.

— Зачем, я не хочу, чтобы мне что-нибудь мешало.

— Ну ты и подлый, уходи сейчас же. Ты пьян, нам не о чем разговаривать, — Наташа пошла к двери, чтобы выпроводить незваного гостя.

Владимир резко вскочил и встал на пути к двери. Наташа отпрянула, но он схватил ее за талию и крепко прижал к себе.

— Ну ты и гад. Отстань! Прекрати немедленно! — Наташа стала кричать.

Володя приподнял ее, и, не отпуская, потащил к дивану. Силы были не равные. Наташа сопротивлялась изо всех сил и кричала, она была в легком халате. Не успела она даже предпринять что-либо, как он с силой разорвал на ней халат, трусы и стал целовать голое тело. В неравной борьбе они оказались на полу. Когда он попробовал поцеловать ее в губы, то она сильно укусила его. Он от боли вскрикнул, приподнялся и изо всех сил нанес удар по лицу, чуть задев шею. Наташа потеряла на миг сознание. Видно было по всем движениям, что все это он делает не в первый раз. Не задумываясь, Володя хладнокровно изнасиловал ее.

Он какое-то время лежал на ней. Затем тихо встал. Наташа так и лежала без сознания. Ковер на полу был забрызган кровью, той кровью чести и достоинства девушки, которая сознательно хранила себя для избранника, но судьба и на этот раз оказалась для Наташи жестокой.

Володя тем временем не стал что-то предпринимать, взял разорванный халат, обтер себя, надел брюки, которые также были запачканы кровью и ушел.

Наташа не поняла, как долго она пролежала, но когда увидела кровь, то с ужасом вскрикнула:

— Нет-нет, Бог ты мой, за что?! — вскрикнула она и начала плакать.

Она не спеша присела и рыдала, не просто, а истерично. Это был выброс из души всей боли, не телесной, которую она и не почувствовала, а душевной. Она была оскорблена, унижена, оборвались все мечты. Ненавидела всех: себя, Расула, друзей, всех людей кругом.