Леонид Влодавец - Фартовое дело

Вся эта система Механика больше забавляла, чем раздражала. Бежать он не собирался, во всяком случае сейчас. Потому что ему не хотелось менять эту симпатичную дачку на какой-нибудь сырой и холодный подвал, где ему начнут без толку кости ломать. Не собирался он и корефаниться с Серым — в этом его Шмыгло тоже мог подозревать, хотя Механик ему откровенно рассказал про то, как они с Есаулом облажали Серого и Булку на «Черном полигоне». Серый этого не простит, а Булка — тем более. Правда, Механик не стал говорить, что Серому для того, чтоб добыть клад, надо узнать от Механика намного меньше, чем Шмыглу.

Вообще-то Механик, на данном этапе, гораздо больше опасался Серого, чем Шмыгла. Хотя Серый и Булка оставались в другой области, по данным Шмыгла, здесь у них были свои ребята. И Шмыгло при неаккуратном ведении дел мог запросто посадить их себе на «хвост». Особенно если будет мотаться вокруг озера. Более того — и это Механик оговорил, отправляясь на дачу, — Шмыглу не стоит часто появляться в поселке, а лучше туда не ездить. Потому что так можно засветить местонахождение Механика. Сам Механик, несмотря на отсутствие формального запрета, тоже не собирался ездить в город, а тем более отпускать туда Юльку.

Эта самая Юлька все больше заставляла Механика испытывать беспокойство. Нет, ничего подозрительного в поведении девчонки он пока не замечал. Она не порывалась убежать, не ныла и достаточно прилично выполняла те хозяйственные поручения, которые на нее возлагались: прибиралась, помогала Механику готовить — полностью доверить ей это дело Механик не решался, — а также стирала и гладила. Словом, вела себя как послушная дочка.

Тем не менее Механик ощущал, что все не так хорошо, как кажется. Девчонке было явно скучно. 22 — это возраст, когда сидеть на заснеженной даче в обществе пожилого и мрачного, к тому же малоразговорчивого мужика — удовольствие ниже среднего. Ясно, что этой удравшей из дому попрыгушке хотелось туда, где шумно и весело, где много бойких и беззаботных пацанов, где можно вволю потанцевать, поорать и повизжать, выпить чего-нибудь не слишком крепкого в баре, потрепаться с такими же юными дурочками, наконец, — в этом Механик почти не сомневался — Юльке надо с кем-то целоваться и трахаться. Жила же она с этим Темой несчастным, стало быть, уже знает, что к чему, и бабская потребность у нее имеется. Недаром еще в самом начале спрашивала, будет он ее трахать или нет. Наверно, если б у Механика все было в порядке, он вполне мог бы эту проблему снять. Хотя бы на время проживания за городом. И было бы меньше беспокойства, если б он часть дурной энергии из этой телки выдоил, а не стал бы размышлять над разницей в возрасте, над тем, что можно ее своим туберкулезом наградить и другими нюансами. Точнее, самого себя за мужское бессилие оправдывать. Однако, увы и ах, он тут был полный пас. Оставалось изображать папочку.

Конечно, никакого рационального объяснения для себя, почему эта дура до сих пор живет, у Механика не было. Только одно — жалко. Шмыгло при встрече в офисе подробно расспросил Механика о том, кем ему доводится эта ссыкуха и не пора ли ему от нее избавиться. Механик вынужден был рассказать почти все как было и приврать, что живет с Юлькой как с бабой. Потому что иначе Шмыгло бы ни хрена не понял, насторожился и повел бы себя как-нибудь не так. Насчет Механиковой импотенции Шмыгло был не в курсе, а насчет прорыва отцовских чувств к чужой девке он просто не способен был врубиться. Конечно, Шмыгло предупредил Механика, что за девку и ее поведение ему, если что, придется ответить, но Механик это и сам знал.

Все зависело от того, сколько еще Юлька вытерпит здешнее скучное сидение. Единственной причиной, по которой она еще не пыталась сбежать, Механик считал страх. Все-таки он достаточно крепко запугал ее тюрьмой, которая ей грозила при попадании в ментуру. Кроме того, он и сам был для нее неплохим пугалом. Наконец, Механик постарался ей доходчиво объяснить, что они тут живут не просто так, а под присмотром и что с ней сделают ребята Шмыгла, если им только покажется, будто она собирается сбежать. Про клад он Юльку, конечно, не просвещал, но она и сама с лишними вопросами не лезла. Все из того же страха.

Тем не менее Механик понимал: эта козявка живет не по уму, а по чувствам. И если сейчас тяга «на волю, в пампасы» у Юльки пересиливалась чувством страха, то только потому, что еще не набрала полной силы. Знай Механик точную закономерность нарастания этой тяги, он бы, наверно, подсчитал на калькуляторе, когда она пересилит страх. Но никаких формул на этот счет не было, а заглядывать в душу Механик не умел. Юлька могла еще месяц сидеть и не рыпаться, но могла и нынешней ночью рвануть отсюда куда глаза глядят. Причем запросто ума хватило бы и с повинной явиться.