Александр Тамоников - Я сам судья. Я сам палач

— Он всю жизнь должен сидеть и мучиться!.. — У отца побелели скулы, он сжал кулаки.

— Свидетелей происшествия нашли?

— Вроде есть один прохожий, — сказал отец. — Шел по другой стороне дороги, все видел. И как тот мужчина сбежал. Он и описал его приметы. Но личность очевидца в интересах следствия не разглашается. Больше не было никого. Ночь уже наступила.

— Ладно. — Илья вздохнул. — Что было, того уже не изменишь. Надо быстрее ехать, люди ждут.

Остаток дня был покрыт пеленой. Он прожил его в каком-то ступоре, весь раздавленный, сплющенный. Комок застрял в горле, не давал продохнуть.

Илья выгрузил из машины пакеты с едой и водкой. Все это он взял для поминок в гипермаркете на окраине столицы, знал, что родители не богатеи. Капитан попросил какого-то парня помочь отнести покупки в дом, потом курил с ним на крыльце.

Парень вроде нормальный, но растерянный, выбитый из колеи. Это был Сергей, жених Насти. Илья слышал, что есть такой, но никогда в глаза не видел. Тот шмыгал носом, отворачивался, захлебывался дымом.

Он очень любил Настю, но в тот вечер никак не мог ее забрать, был в отъезде по делам фирмы. Примчался из Ярославля, когда узнал о случившемся. У него квартира в Новославле, жениться на Насте собирался — серьезно, без дураков! Уговаривал переехать к нему. Все равно ведь придется.

Настя не возражала, а родители ни в какую. Только после свадьбы. А раньше никак, ни за что на свете! Вроде современные люди, а такие замшелые представления о семье и отношениях. Переехала бы к нему Настя еще в прошлом месяце, и ничего не случилось бы. Хотя кто его знает.

Парень рвал зубами фильтр, кашлял. Похоже, фаталист он по жизни. Раз уж смерть прицепится, то никак от нее не отделаешься, доберется любым способом.

Илья бродил сомнамбулой по комнатам с занавешенными зеркалами, смотрел на Настины фотографии, запинался о каких-то людей. Обнял пушистого кота, путающегося под ногами.

— Здравствуй, дружище Тимофей! Сколько же мы с тобой не виделись-то?

Кот обнял его передними лапами, лизнул в нос, тут же яростно заскреб задними и начал вырываться. Мол, хватит нежностей, пусти.

Дальше все было как в мутном зеркале. Длинный стол, убитые горем родители во главе.

Соседка тетя Галя держала речь. Не стало нашего солнышка, такая добрая была, светлая, ни в чем не отказывала. Она вспомнила, как Настя лечила ей ногу, прибегала по несколько раз в день, делала компрессы, перевязки.

Потом заведующая терапевтическим отделением произнесла прочувственные слова, соответствующие трагедии. Она замолчала, хлопнула стакан водки и не стала закусывать.

Безразличие опутывало его. Илья напился как сапожник. Он собирался держать себя в руках, но Сергей налил. Капитан отказаться не смог. И вторую выпил, и третью. Сидел, никого не трогал, весь в себе, мрачный как туча, лишь иногда подходил к родителям, говорил им что-то утешительное.

В глазах стало двоиться, в мозгах тоже. Сергей куда-то пропал. Илья наливал себе самостоятельно, что-то жевал, хотя не мог похвастаться в этот день хорошим аппетитом.

Лица людей плясали перед глазами. Пожилые, молодые.

С дальнего конца стола на него смотрела молодая женщина с короткими темными волосами и мальчишеской челкой. У нее было приятное скуластое лицо. Она не улыбалась, просто глядела.

В трезвом состоянии он бы вспомнил ее, но в пьяном не мог, да и не хотел. Илья когда-то многих знал в этой деревне.

Застолье становилось оживленнее. Жизнь берет свое, ничего не поделаешь. Удалилась Анна Акимовна. Отец устремился за ней.

Илья тоже начал подниматься. Бледный лик сестры стоял перед его глазами. Как ей сейчас на небе? Понимает ли, что умерла? Продолжает существовать в иной форме и измерении или, согласно мнению атеистов, погрузилась в бесчувственный мрак?

Он предпочел бы первое. Тогда Настя простила бы его за все. Да и всех этих людей, для которых поминки превращались в банальное застолье.

Илья на ватных ногах добрел до дальней комнаты, где провел солидную часть своего детства, и рухнул на кровать. Последнее, что осталось в памяти — укоризненный взгляд женщины с челкой. Ночью кто-то снял с него ботинки, укрыл пледом. Сам он этого точно не делал.

Ночь пролетела, как вздох. Похмелье было суровым. Илья все вспомнил, и жалобный стон вырвался из пересохшего горла. Он брел на кухню, запинаясь о пороги. Оттуда доносились какие-то звуки. Там были люди, они могли ему помочь.

Кухня в доме была просторная, вполне современная, разделенная на несколько зон. Журчала вода в кране, позвякивала посуда.