Александр Тамоников - Я сам судья. Я сам палач

— Знаешь, Головко, последние двенадцать часов меня бесит абсолютно все. Ты это учти и обойдись без лишних слов. — Он помолчал пару минут, поскрипел зубами. — Ладно, все в порядке, майор. Как служба-то?

— Нормально, Эдуард Геннадьевич.

— Вы не служите, а послуживаете, — не удержался от подначки олигарх районного масштаба. — Проблема решается?

— Мы сделаем все возможное.

— Сколько?

— Миллион евро.

— Охренели? — Матвеев вспыхнул. — Вы за кого меня принимаете? За миллиардера?

— Необходимо соблюдать строжайшую секретность, — заявил Головко.

Ему непросто давался спокойный тон. Страх перед сильными мира сего сидел в подкорке. Борьба между страхом и любовью к деньгам проходила с переменным успехом.

— Это требует серьезных финансовых вливаний. Поверьте, Эдуард Геннадьевич, в создавшихся условиях миллион — не самая большая сумма. А риск достаточно велик. Мы все люди подневольные, находимся на государственной службе и рискуем больше вашего.

— Ладно, не будем углубляться в бессмысленную дискуссию. — Матвеев не выглядел сильно взбешенным.

Потеря миллиона была не самым радостным событием дня, но он мог себе это позволить.

— Деньги вы должны отработать безупречно, чтобы в дальнейшем не вылезли хвосты. Не понравится — спрошу. Скинешь реквизиты своего счета. Я переведу. А в следующий раз соразмеряй свои хотелки с моими возможностями. Надеюсь, у тебя не хватит наглости требовать сразу всю сумму?

— Половину сразу, остальное — после суда над подставным обвиняемым. Вся первая часть уйдет в ГАИ, — соврал Головко не моргнув глазом. — Они уже сегодня приступают к работе. Проследите, чтобы Кулик находился дома. Устроим показательную акцию по его задержанию. Есть большая просьба, Эдуард Геннадьевич. — Головко помялся. — Вы, конечно, отец, сами знаете, как лучше, но все же постарайтесь на ближайшее время изолировать Никиту от внешнего мира. Отберите телефон, вырубите Интернет. С дружками из той компании мы сами поработаем. Дальше них информация не уйдет.

В десять утра вертолет со спецназовцами поднялся с базы во Фрязино и взял курс на Волоколамск в облет Москвы. Бойцы группы Ильи Мороза клевали носами. Ночка выдалась беспокойной.

Дремал и сам Илья. Злость по поводу безуспешной погони за Муслимовым притупилась. Осталось щемящее беспокойство. Он списывал его на необходимость отчитываться за неудачу перед руководством управления.

Орден ему точно не дадут. Но из спецназа вряд ли погонят. С кем тогда работать будут? Он убеждал себя в том, что все нормально, не может каждая операция завершаться триумфом. Объявят выговор — нормально. Лишат премиальных — тоже не трагедия, учитывая их мизерный размер.

Илья засыпал, приходил в себя, когда машину начинало трясти. Он смотрел на Москву с высоты птичьего полета, снова отключался. Капитан все никак не мог досмотреть один и тот же сон, где его с головой засасывало в болото. Неподалеку стояли люди, общались и смеялись. Лица их были затушеваны, но голоса он слышал прекрасно — гортанные, резкие, характерного тембра.

Отряд дислоцировался в Волоколамске. Там же, на окраине, недалеко от автостанции, он снимал квартиру на первом этаже пятиэтажки. Пять минут ходьбы через ухоженные дворы, опрятный сквер. Несколько часов личного времени. Какая щедрость, товарищ полковник!

На базе остались амуниция, оружие. Там же он скинул надоевший комбинезон, облачился в партикулярное платье, хранящееся в железном шкафу. Капитан шел домой, наслаждаясь теплой погодой, забрел в продуктовый магазин, купил каких-то вкусностей.

Пацаны возле дома гоняли мяч. Старушки на лавочке обсуждали девушек, проходящих мимо. Пинчер из первого подъезда обнюхивал спаниеля из второго. Они еще не решили, драться им или подружиться. Мирная жизнь любого российского города. Именно то, что должен сохранять спецназ.

В парковочном кармане напротив окон стоял его «Фиат» серо-стального цвета, хорошая лошадка для перемещения на не очень длинные расстояния. Два месяца назад он ездил к родным в Новославский район. Неприхотливая машинка просила только бензин.

Капитан обошел вокруг «Фиата». Все в порядке, пусть дальше стоит.

В квартире было пусто, но чисто. От родителей, всю жизнь проживших в деревне, Илья унаследовал нелюбовь к грязи и маниакальное стремление раскладывать все вещи по своим местам. Но только не сегодня.

Он затолкал продукты в холодильник и рухнул в ботинках на кровать. Илья включил телевизор, не особенно вслушиваясь в его бурчание, подтащил к себе пепельницу, закурил. Сон навалился на него, как бородатый боевик из засады. Он загасил окурок, не хотел сгореть вместе с квартирой из-за неосторожного обращения с огнем.