Сергей Самаров - Сирийский пленник

Слова полковника Савелкина ложились на голову подполковника Россомахова как кирпичи, даже били по ней. После этих ударов в висках равномерно и тяжело пульсировала кровь.

Но Виктор Васильевич в этот момент думал о том, что сотрудники ФСБ беззастенчиво припрутся к нему домой с обыском, перепугают жену, все разбросают и уйдут. Даже если они и найдут телефон, то он ровным счетом ничего им не даст, потому что подполковник Россомахов раньше никогда не встречался с полковником ЦРУ Лопесом и звонить ему никак не мог.

Понятых опера ФСБ возьмут, как это обычно делается, из числа соседей, может быть, ту же Ларису Витальевну, жену полковника Личуткина, привлекут. Как потом соседи будут смотреть на него самого и на жену? Дом населен офицерами Генштаба и военной разведки. Даже когда подполковник Россомахов оправдается, обязательно найдется кто-то такой, кто скажет, что дыма без огня не бывает. Виктор Васильевич представлял себе взгляды сослуживцев и особенно их жен, которые обычно сидят по вечерам около подъезда и провожают глазами всякого входящего и выходящего. Они никого не пропустят, чтобы не обсудить. За его спиной, естественно.

– Что за чушь вы несете, товарищ старший следователь! – воскликнул Виктор Васильевич и встретился взглядом с полковником.

Тот смотрел на него холодно, без проблеска мысли в глазах. Так поглядывает на свою добычу змея, уверенная в том, что та никуда от нее не денется. Савелкин чувствовал себя обязанным обвинить Россомахова, а дальше уж будь что будет. Главное, придумать правдоподобную версию и уже потом на ее основе строить обвинение.

– Вот это ты считаешь чушью! – Полковник взял в свою громадную руку смартфон арестанта и потряс им так, что бедный гаджет едва не развалился. Смартфон в его лапище смотрелся так, как простая флешка выглядит в руке обычного человека.

– Это не чушь, а всего лишь смартфон. И прекратите мне «тыкать». Я ведь, в конце-то концов, не ваш подчиненный!

– Вот как ты заговорил. Ну да ничего, на зоне тебя быстро научат разговаривать со следователями. Так что ты про свой смартфон скажешь?

– А что я могу про него сказать. Обыкновенный смартфон.

– А что скажешь про последний звонок, данные на который ты стер, не понимая, что у нас есть программы, восстанавливающие их? Разговор мы восстановить, естественно, не можем. Нет пока таких программ. Но сам факт того, что он состоялся, этот звонок подтверждает. Разговор длился всего восемнадцать секунд.

– Я тебе ничего про это не скажу потому, что ничего не стирал. Последний раз пользовался смартфоном только на позапрошлой неделе. Кажется, в пятницу. Домой звонил. С женой разговаривал. Это было еще до выхода на операцию.

Россомахов умышленно перешел на «ты», отвечал старшему следователю в его же манере разговора и даже тон повысил, как тот. На слове «тебе» он умышленно сделал ударение.

– В какое время группа вышла на операцию?

– В двадцать два сорок пять. Я даже на часы посмотрел. Мы четко придерживались графика, пока не нарвались на минное поле.

– А в какое время вы отнесли в разведотдел дивизии мешок с телефонами и документами? – Старший следователь снова перешел на «вы», но говорил по-прежнему, с обвиняющим напором.

Этот напор весьма не нравился Россомахову. Подполковнику хотелось держаться точно так же.

– Точно сказать не могу. Примерно за полчаса до выхода. Плюс-минус десять-пятнадцать минут.

– Звонок с вашей трубки господину Лопесу был совершен в двадцать два шестнадцать. По времени вы успевали…

– Вы хотите сказать, что за то время, пока мы проходили через нейтралку, бандиты успели и подкрепление подбросить, и даже подступы к своему лагерю заминировать? – Подполковник тоже снова перешел на «вы», но ударением это обращение уже не выделял.

– Я не знаю, с какого телефона вы звонили раньше. Может быть, с аппарата какого-то бойца диверсионной группы, которого подставили или сами же застрелили, чтобы не было свидетеля. Может быть, еще с чьего-то. Те мобильники, которые находились в пресловутом мешке, мы, естественно, проверим. Но чтобы нам не выполнять лишнюю работу, я все же советую вам признаться сразу и не загружать занятых людей. У нас и без вас хватает забот. Ну так что, признаешься? – уже откровенно грубо спросил полковник, снова уперся локтями в столешницу, вытянул шею, приблизил голову к Россомахову, пытаясь насквозь пронзить его холодным змеиным взглядом.

Подполковник слегка рассеянно и расслабленно посмотрел на окно, потом точно так же на полковника, внезапно резко ударил того предплечьем в вытянутую шею и попал, куда и хотел, точно в сонную артерию. Голова Савелкина как была наклонена вперед, так и упала. Его нос воткнулся в настольное оргстекло, из него побежала струйка крови.