Анатолий Полянский - Под свист пуль

Даймагулов только тем и занимался, что старался определить, какая из групп бойцов куда направляется. Он же знал весь ход работ в отряде: где что строится, закладывается, планируется. Все проходило с его непосредственным участием.

Занятый своими наблюдениями за «броуновским движением» на плацу, Даймагулов слушал командира отряда. Все, о чем тот говорил, а речь шла о вчерашнем ЧП, он уже прекрасно знал. Еще вчера вечером все замы Агейченкова, собравшись, обсуждали эти вопросы. Так что сделанные накануне выводы из случившегося и те меры, которые необходимо было принять, были хорошо известны Даймагулову. Он понимал, что война есть война, как бы она ни называлась, и потери на ней неизбежны. Сейчас боевики перешли к партизанским действиям: минированию полей, подрыву фугасов, засадам на дорогах. Это создавало дополнительные трудности для федеральных войск. Наладить же мирную жизнь под свист пуль и разрывы мин практически невозможно. Даймагулов, как старый вояка, служивший без малого тридцать лет, сознавал, что эта война будет продолжительной, как когда-то на Западной Украине и в Прибалтике. «Лесные братья» и бандеровцы там не складывали оружия с сорок пятого до середины шестидесятых. В условиях, когда среди военных царят ожесточение и недовольство, а среду политиков разъедает коррупция (Даймагулову было хорошо известно об этом), дождаться мира будет почти невозможно. В сложившихся обстоятельствах необходимо было свести к минимуму потери и надежнее прикрыть границу, чтобы как можно меньше тайных троп оставалось у боевиков для проникновения в наши тылы…

Закончив подведение итогов, Агейченков отпустил офицеров и только Даймагулова с Вощаниным попросил задержаться. Разговор есть, предупредил он, искоса мазнув своих замов синевой прищуренных глаз, что означало: речь пойдет о чисто конфиденциальном. Так оно и вышло.

Николай Иванович знаком попросил их присесть поближе, сам опустился верхом на стул – это была одна из его излюбленных поз. И, дождавшись, пока все офицеры вышли из палатки, приглушенно сказал:

– Вот что, други мои. Вы тут старожилы, с азов создания чечено-ингушской границы, можно сказать, здесь колотитесь. Да и опыта вам не занимать. Помогите разгадать одну шараду. Никак не могу взять в толк, как она возникла. Может, вы более догадливы?

Предисловие не обещало ничего хорошего. Даймагулов знал, что командир – мужик самостоятельный и в подсказке нуждается крайне редко. Он самолюбив и обычно принимает решение без чьей-либо помощи, лишь иногда обговаривая со своими штабниками предварительные условия. Просьба его была необычной.

Агейченков сделал довольно длительную паузу, и нетерпеливый Вощагин, поерзав, не выдержал и спросил:

– В чем, собственно, дело, Николай Иванович? Не темни.

Голос у него был густой, хрипловатый. Видно, простыл немного, лазая по заснеженным высокогорным заставам. Его редко можно было застать в отряде. Он и сегодня только утром вернулся из первой комендатуры, имевшей непосредственную связь с грузинскими пограничниками. Начальник разведки частенько с ними контачил. Простуда была легкой – Борис Сергеевич, хотя с виду и был хлипковат, неширок в плечах и не имел ни бугристых накачанных мускулов, ни борцовской шеи, отличался отменным здоровьем. Даймагулов знал, что Вощагин – самбист высокого класса, не раз побеждавший на региональных соревнованиях и занимавший призовые места в своей наилегчайшей категории. На его невозмутимом, остроносом лице ничего нельзя было прочесть: словно маску надели, и выражение поэтому не меняется, даже если выстрелить над ухом. Глаза, зеленые, как у кошки, тоже были непроницаемыми, прятались за нависшими над ними тяжелыми надбровными дугами, и трудно было разгадать, спокойные они или взволнованные.

– Покрепче держись за стул, Борис Сергеевич, – бросил Агейченков разведчику.

Но Вощагина трудно было чем-либо ошарашить.

– А что, такая уж замысловатая шарада? – насмешливо спросил он.

– Представь себе, да… Как ты, начальник разведки, объяснишь мне появление в тылу нашего отряда огромного количества долларов, в большинстве своем фальшивых? В Чечне их никак не могли сработать. Слишком высоко качество. Явно заграничное производство.

– Из каких источников сведения получены?

– Сорока на хвосте принесла.

– Понятно, откуда прилетела белобока. Вчера у нас был, насколько мне известно, Роман Трофимович Улагай.

– А разве для тебя, Борис Сергеевич, что-нибудь бывает секретом? – подал ехидную реплику Даймагулов.