Анатолий Полянский - Под свист пуль

– Ну, рассказывай, командир, как все проходило. Ты же был на месте. Да подробнее, пожалуйста. Мне же по приезде в Ставрополь главкому докладывать. А ему все подробности подай.

Слушал не перебивая. Только два вопроса и задал! «Почему с машиной не было усиленной охраны?» и «Нельзя ли подобные поездки с продовольствием осуществлять небольшими колоннами или хотя бы попарно?»

Он ухватил самую суть. Агейченков думал над всем этим давно, но выхода не находил. Сделать, конечно, можно все. Однако сколько же нужно тогда дополнительной техники и людей! Где их взять? К тому же в том месте, где все произошло, дорога и окружающие горы были десятки раз проверены; по ним систематически ходят усиленные наряды. И чеченцы об этом прекрасно знают. Уж что-что, а информация от местных жителей у них наверняка поступает.

– Может, слишком хорошо знают? – неожиданно спросил Улагай, выслушав ответы командира отряда.

Агейченков его не совсем понял.

– Что вы имеете в виду, товарищ полковник?

– Да то, что все маршруты и графики движения ваших нарядов противник давно изучил. Не пора ли их уже менять?

– И я за это ратую! – воскликнул Агейченков.

– Почему же не предпринимаете мер?

– Руки коротки, товарищ полковник. Ваши же, штабные, всегда точных расчетов требуют, чтобы все подробно было расписано: где, какая группа и в какое время находится, куда направляется. А мой Ерков не может не подчиняться указаниям сверху. Да и вообще он против всякой анархии, дезорганизации… Меня же просто слушать не хотят. А я как-никак лицо подчиненное.

Улагай задумался. На его высокий, с фигурными залысинами лоб набежали резкие складочки морщин.

– В этом отношении ты прав, Агейченков. Формалистов у нас хватает. Каждому подай отчет в ажуре… Думаю, надо ломать эту практику, хотя, как ты знаешь, военное дело действительно любит точно выверенных действий. Не знаю только, как их сочетать с разными новшествами, которые диктует жизнь.

Они проговорили еще минут сорок. Небо уже заметно потемнело. Сумерки стали заползать в палатку. Агейченков предложил пойти поужинать.

– Це дило нужное, как говорят у нас на на ридной Украйне, – усмехнулся Улагай.

– А вы что, оттуда?

– Да, с харьковщины. Там много наших живет. Но служу я вот уже пятнадцать лет в русской армии. Так что к желто-блакитным, щирым, никак себя причислить не могу…

Однако, прежде чем выйти из палатки, Улагай взял Агейченкова под руку и, понизив голос, спросил:

– А скажи-ка ты мне, дорогой Николай Иванович, почему в вашем районе… да-да, именно в вашем, появилось так много фальшивой иностранной валюты?

– Первый раз слышу.

– Разве тебе местные товарищи из ФСБ ничего не говорили?

– Никак нет, товарищ полковник.

Улагай неодобрительно хмыкнул:

– Скрытничают, значит, а дело от этого страдает. Тоже мне, горе-пинкертоны… Так вот знай: обнаружено несколько тайников с долларами. Ингушский и Дагестанской участки границы мы проверили. Там вроде чисто, никаких подозрений. Тем более что такие большие партии купюр просто так не протащить.

– У нас тоже прорывов не было. Не могли же они летать через главный Кавказский хребет.

– Согласен. Если бы по воздуху, их давно бы засекли. Тут есть какой-то наземный канал перевозки. Надо искать! – Улагай помолчал и еще тише добавил: – Только об этом пока никому ни слова. Тут следует работать ювелирно. Слишком большая цена поставлена на карту. Но ты все время держи в уме сей факт, командир… Ну, пошли! Угощай своими разносолами.

Они вышли из землянки. Солнце уже закатилось за горы, и их накрыла серая теплота. Только на западе догорала еще тонкая багровая полоска исчезавшего заката. Но только они пересекли плац и дошли до столовой, и она погасла. Плотная ночь опустилась на Кавказ, и не было в ней ни единого просвета.

Совещание офицерского состава проходило, как всегда, в «светелке». Так называли все самую большую палатку, стоявшую рядом с командирской. Здесь обычно проводились занятия с сержантами и специалистами, собирали активы и совещания. «Светелка» вмещала человек семьдесят, а ежели потесниться, то и поболее.

Даймагулов сидел на своем излюбленном месте у окошка, выходившем на плац, где обычно проводились утренние разводы и строевые занятия.

В остальное время здесь туда и сюда сновали пограничники. По их снаряжению нетрудно было догадаться, куда они направляются. Если группа шла с оружием, обвешанная автоматными рожками, – значит, на стрельбище, а с кирками и лопатами – непременно на строительство блиндажей или траншей. Связистов можно было узнать по катушкам и аппаратам, болтающимся на плечах; водителей танков и БТР – по шлемам на голове, а простых трудяг-шоферов – по чумазым лицам.