Всеволод Филипьев - Начальник тишины

– Слышишь, мамаша, на завтра Василиса занята. Я опять приду.

– Какой бойкий мальчик, – одобряюще покачала головой мамаша. – Без базара, она твоя. Приходи, поэт.

Придя домой, Влас обнял мать, чмокнул ее в щеку и быстро прошел в свою комнату. Поплотнее прикрыв дверь, он позвонил Владу на мобильный.

– Алло, слушаю! – раздался зычный голос Влада. По фону было похоже, что он находится на какой‑то бирже или вокзале.

– Влад, это я. Влад, мне деньги нужны.

– Ты что ль, Влас?

– Я. Слышишь, что говорю? Большие деньги и быстро!

– Круто заворачиваешь! Но я рад. Может, и правда к полноценной жизни вернешься. Сколько нужно и когда?

– Тысяч пять зеленых… Завтра.

Влад присвистнул:

– Ну ты, братан, даешь! Это нереально. Я же пока еще не Березовский. А что за дело‑то? Деньги вернутся?

– Дело очень простое. Мне сестру нужно спасти.

– Какую сестру? У тебя вроде сестры не было, – насторожился Влад.

– Была. Ее Надеждой звали. Она очень мне помогла: Богу за меня в церкви молилась, хотя я ее перед этим чуть не прикончил. Это мне Сам Гость рассказал. А теперь время пришло долг отдавать, и вот мне другой сестре помочь нужно, спасти ее.

– Влас, или говори нормально, а не загадки загадывай, или…

– Ладно. Тебе пока трудно понять. Ну девчонку мне у сутенеров выкупить нужно. Понял?

– Так бы сразу и сказал, – облегченно вздохнул Влад. – А то я уж испугался, думал, у тебя окончательно на мистике крыша съехала… Девочка из наших старых знакомых?

– Нет, не из старых.

– Значит уже познакомиться успел?! Одобряем-с. Твою проблему уразумел. Значит денежки в одну сторону пойдут? Или что… она задним числом отработает что ли?

– Ничего она не отработает. Она завязать хочет. Я, если смогу, со временем деньги верну.

– Ой, Влас, какие мы порядочные. Причем тут «верну»? Ты меня что ли не выручал? Я, конечно, не Березовский, но если друг влюбился и «если женщина просит…», – затянул Влад.

– Поможешь? – оборвал его Влас.

– Дня через два, не раньше. А сейчас дуй ко мне. Я в офисе. Адрес на визитке. Возьмешь денег на мелкие расходы.

– Спаси Господи…

– Опять начинаешь?

– Жди. Еду.

На улице стемнело. Москва залилась огнями ночных фонарей и реклам. Из‑за этой иллюминации казалось, что звезды над городом кто‑то выключил. Они словно исчезли. Было морозно, но не ветрено. Влас в зимней куртке нараспашку, бежал переулками к метро. В голове стучало: «Господи, неужели Ты сотворишь чудо? Неужели удастся? Господи…». Он старался успокоиться и читать привычную ему Иисусову молитву, но это плохо получалось. Все существо Власа было устремлено сейчас на то, чтобы спасти Василису, спасти сестру.

II. Богословие

* Неведомый Бог познается блаженным не-ведением, познается безумными Христа ради.

* Многие Божественные истины являются для нас тайной в этом веке. А потому, хотя стремление к ясности – естественное требование человеческого разума, но разуму необходимо смирить себя перед Божественной тайной, которая в веке грядущем предстанет верующим во всей своей вышеестественной красе. Требование уже сейчас полнейшей ясности является отрицанием веры, которая, по Апостолу, есть уверенность в невидимом.

* Трудный вопрос: «Что имел в виду Достоевский, когда утверждал, что если бы ему предложили выбор между Христом и истиной, то он все же предпочел бы быть со Христом, нежели с истиной без Христа?».

Ответ прост: Достоевский глубоко прочувствовал, что истина без Христа перестает быть истиной, даже если внешне не претерпевает перемен. Истина без Христа – это уже лжеистина и лжехристианство, и с такой «истиной» он не желал быть. Только Христос – Живая Истина.

* Вопрос старцу и его ответ:

– Много на земле так называемых маленьких правд. Как же узнать, кто прав, кому верить, кто утверждает правду Божию?

– Кто свят, тот и прав.

* Истинно-христианское богословие всегда, так или иначе, учит покаянию. Если современное богословие не учит покаянию, то это значит, что оно учит гордыне, то есть является, по сути, антихристианским богословием.

* Есть такая форма пустословия – «современное богословие».

* Христос учил светлому богословию. Даже на Кресте он молился о помиловании врагов Своих. Самые мрачные обстоятельства жизни христиан могут и должны быть освещены светом Христовым. В этом ведь великое утешение. Увы, у нас чаще бывает наоборот, даже радостные минуты жизни мы омрачаем ядом сомнения, уныния, подозрительности. Итог сего тот, что окружающий нас нехристианский и лжехристианский мир, перед которым мы тщимся свидетельствовать о Христе, не верит нам. А иногда даже мы сами перестаем верить себе.