Юлия Латынина - Джаханнам, или До встречи в Аду

Подтверждение ее же собственного высказывания о том, что на комбинате ей ничего не принадлежит, почему-то сильно огорчило Ольгу Николаевну, и, чтобы скрыть огорчение, она поспешно набулькала в хрустальный стакан воду.

– Но я…

– Вы получаете с комбината деньги, хотите сказать вы? Вы не получаете денег. Все деньги крадет Артем. Я, как бывший его партнер, могу сказать, что прибыль комбината составляет не менее ста пятидесяти миллионов долларов в год. Сколько вы имеете вместо пятидесяти миллионов? Сдачу с мороженого. И даже сдачу он не может дать просто так – он взамен требует таких льгот, что получается, это не он платит вам деньги, это край платит деньги заводу.

Ольга Николаевна даже поперхнулась водой.

– То есть что вы имеете за свои акции? Вы имеете человека, который заставляет вас субсидировать его завод, и так как он понимает, что рано или поздно воровство выплывет наружу, он берет деньги, которые он получил с вашего завода, и на эти деньги пытается в Москве купить себе губернаторство.

Улыбка Барова была вырезана из пенопласта. Губернаторша дрожащей рукой потянулась за графином с водой.

– Вы знаете, – сказала губернаторша, – в сложившихся обстоятельствах я могу продать вам мою долю в «Росско».

– Ваша доля в управляющей компании «Росско» не стоит ничего, потому что управляющая компания «Росско» не распоряжается акциями завода. Однако «Росско» должна вашим компаниям. Вот эти долги я готов купить.

– Зачем?

– «Росско» должна «Биоресурсу», а завод должен «Росско». Я намерен обанкротить сначала «Росско», а потом сам завод. И я хочу это сделать через ваши долги, чтобы все видели, что я банкрочу завод с вашей санкции.

– И за сколько же вы готовы купить долги?

– За три миллиона долларов. По номиналу.

– Вы смеетесь, Данила Александрович. Вы только что сказали, что прибыль завода составляет сто пятьдесят миллионов долларов в год и что моя там треть. И вы мне предлагаете продать все за три миллиона долларов.

– Ольга Николаевна, я думаю, вы понимаете, кто именно на самом деле науськал прокурора Андриенко на ООО «Лада». Я вас уверяю, что Генеральная прокуратура может в пять минут установить и арестовать настоящего владельца этого ООО.

– А ярусоловы?

– Вы мне долги, я вам – ярусоловы.

И в эту секунду Ольга Николаевна сообразила одну простую вещь. Компания «Биоресурс», занимавшая все правое крыло администрации губернатора, получала ярусоловы после решения арбитражного суда о банкротстве «Росско». И до решения арбитражного суда о банкротстве Кесаревского НПЗ. Ничто не мешало Ольге Николаевне переменить свое мнение о судьбе НПЗ в промежутке между этими двумя событиями. Банкротство – это война, которая ведется административным оружием, а кто выигрывает в такой войне? Тот, кто поставляет это оружие сторонам.

И если благосклонность губернской власти к москвичу Барову была оценена последним в десять пятнадцатимиллионных ярусоловов, то ничто не мешает второй стороне конфликта заплатить вдвое больше… Хотел Суриков стать губернатором или нет, это еще неизвестно, но вот предъявить ему это желание можно будет наверняка.

– Господи, Данечка! – всплеснула руками Ольга Николаевна. – Да неужели вы думаете, я буду помогать этому скоту? Мало того, что он меня обворовывал, так даже сына на работу не взял! Сыночка моего, он пять лет на Западе учился, а он… Господи, Данечка, как наконец приятно иметь дело с порядочным человеком вроде вас…

Данила Баров давно откланялся и ушел, а губернаторша все сидела в руководящем кресле. Пухлые ее пальцы теребили столешницу. Дверь скрипнула, в кабинет вошел секретарь.

– А охранники-то, охранники его, – зашептал он возбужденно, – вы видели охранников этого Барова, Ольга Николаевна? Оливковые! По-русски не говорят!

Данила навсегда запомнил этот день. С утра они запускали установку гидроочистки дизельного топлива: та не работала больше года, и весь дизель, которым торговал завод, имел чудовищное содержание серы – один процент против нормативных ноль целых две десятых.

Установка заработала к полудню. Старые рабочие, чумазые и перепачканные, подходили к такому же чумазому директору и обнимались с ним.

– Ну, Данила, ты наш! – говорили они.

В заводоуправлении накрыт небольшой стол, и уже раздавались первые тосты, когда Данила приказал подавать машину.

– Ты куда? – спросил его главный инженер. Данила поглядел на часы.