– Кто сейчас у Хозяина? – пройдя к столу, пожал руку Поскребышеву нарком.
– Товарищ Калинин, – бесцветно ответил тот.
– Обождем, – уселся на один из мягких стульев у боковой стены, положив на колени тисненой кожи папку. – Много записано на прием?
– Еще трое после вас, – поднял секретарь набрякшие глаза, оба замолчали.
Этот неприметной внешности человек много лет бывший помощником Сталина являлся ходячей энциклопедией и мог ответить на любой вопрос, который ему задавали. К тому же имел феноменальную память, пользовался доверием вождя и нарком лелеял тайную мечту сделать его своим осведомителем. Но пока опасался.
В трубах отопления чуть потрескивал пар, маятник старинных каминных часов в углу размеренно отстукивал течение времени, навевая дрему и покой. На пятнадцатой минуте ожидания дверь, ведущая в кабинет Сталина, бесшумно отворилась, оттуда появился сухощавый старичок в очках и с козлиной бородкой.
– Здравствуйте Михаил Иванович, – встав, приветствовал Всесоюзного старосту нарком.
Официально тот был вторым после Сталина руководителем государства, но мало что решал. В революцию Калинин вошел вместе с Лениным, считался хорошим организатором и пропагандистом, но силой характера не отличался. Еще в 38-м его жена была арестована по подозрению участия в террористическом заговоре и находилась в тюрьме, но муж никаких мер к ее освобождению не принимал.
– Рад видеть, Лаврентий – сунул ему Калинин худую руку и засеменил начищенными штиблетами к выходу. На столе у Поскребышева брякнул телефон, – заходите, товарищ Берия, сняв трубку, взглянул на наркома.
Тот встал, пробежал пальцами по мундиру с гербованными пуговицами и решительно вошел в кабинет Верховного.
– Здравия желаю, товарищ Сталин! – вытянулся у входа.
– И тебе не хворать, проходи, присаживайся, – послышался в ответ гортанный голос.
Кабинет вождя был просторным, с хрустальной под потолком люстрой, отделанными мореным дубом стенами и портретом Ленина над рабочим местом; цветной картой боевых действий в простенке и длинным столом для совещаний под зашторенными бархатными портьерами окнами.
– С чем пожаловал? – шевельнул усами вождь, ломая над коробкой папиросы «Герцеговина Флор» и набивая душистым табаком трубку.
– Доложить о перестройке работы наркомата в борьбе с немецкой агентурой, диверсантами и вредителями (присев за приставной стол, извлек Берия из папки машинописные листы справки).
– Слушаю, – чиркнул тот спичкой и зачмокал губами, раскуривая трубку.
Доклад длился ровно час и все это время отец народов молчал, время от времени окутываясь синеватым дымом. Лицо оставалось беспристрастным, рысьи глаза с прищуром ничего не выражали.
Закончив, нарком вернул справку в папку и закрыл ее, в кабинете наступила напряженная тишина, а затем Верховный пожевал губами, – годится для начала. – Кстати, а почему этот Садовской жив? Помнится, он проходил у вас по нескольким делам, где всех участников расстреляли.
«Ну и память», мелькнула в голове наркома, а вслух ответил, – оставили для возможного оперативного использования товарищ Сталин, и теперь он очень пригодился.
– Выходит так, – раздумчиво сказал вождь.– Но почему только одно дело, да и то по линии Судоплатова, где военная контрразведка? У тебя Абакумов что, вообще мышей не ловит? В таком случае подбери другого заместителя. Мне нужен результат. Результат, ты понял? (сдвинул густые брови).
– Понял, – нервно дернул щекой нарком.– Результат обязательно будет.
– Хорошо, иди, а справку оставь, я почитаю. И еще, доклад о проделанной работе на этом участке ежемесячно,– похлопал по столу ладонью.
– Слушаюсь, товарищ Сталин. Разрешите идти?
– Иди,– последовал кивок. – Желаю удачи.
Когда за наркомом закрылась дверь, он встал, подошел к окну, чуть отодвинув штору, и стал задумчиво смотреть на прыгающих за стеклом по веткам снегирей, празднично смотревшихся на фоне снега.
И в памяти всплыла довоенная пора, Закавказье. В тот год он отдыхал на правительственной даче в Абхазии и решил устроить в резиденции праздник. Помимо руководителя республики Лакобы, туда были приглашены Ворошилов с Калининым, Берия и ближайшее окружение, многие с женами.
Накрытый в главном зале стол ломился от яств и горячительных напитков, выступал ансамбль местных танцоров, было весело и непринужденно. Гости поочередно произносили за здоровье вождя тосты, изощряясь в красноречии. Когда очередь дошла до наркома Обороны, тот произнеся здравницу, выпил свой бокал, после чего в восторге и под винными парами, дважды пальнул из револьвера в висевшую над столом зала люстру.
Читать дальше