Валерий Ковалев - Агент Абвера

Вернувшись из Кремля на Лубянку, он тут же вызвал своего заместителя Абакумова, руководившего Особыми отделами* и Судоплатова, учинив обоим начальственный разнос.

– Заберите свою филькину грамоту! – швырнул на стол подготовленную для доклада вождю справку. – Это не работа, детский лепет! Мне нужно упреждение! А именно агентурные позиции в абвере*, который ведет к нам заброску агентуры и устраивает диверсии!

– Лаврентий Павлович… – открыл было Абакумов рот.

– Молчать! – грохнул кулаком по столу нарком. – Немедленно продумать и дать конкретные предложения! Срок неделя! Пока свободны!

– Есть! – вздернули оба подбородки, повернувшись через левое плечо, заскрипели сапогами к двери. Миновав приемную со скучающим у телефонов адъютантом, вышли в овальный с ковровой дорожкой коридор и молча разошлись в разные стороны.

Оба недолюбливали друг друга. Судоплатов считал Абакумова выскочкой и костоломом. В органы тот пришел с комсомольской работы в 1932-м и несколько лет служил оперуполномоченным в ГУЛАГе*. Потом занимался контрразведывательным обеспечением штабов и был начальником Ростовского управления НКВД, где проявил себя спецом по выбиванию из подследственных признательных показаний. Нарком это качество ценил и забрал умельца к себе заместителем.

Абакумов в свою очередь завидовал Судоплатову как опытному разведчику-нелегалу не один год проработавшему за границей и осуществившего там ряд блестящих операций.

И не безосновательно. У того уже имелось то, что требовал с подачи вождя нарком. А именно оперативная разработка с кодовым названием «Монастырь». Заведена она была в июле и ставила своей целью внедрение чекистской агентуры в немецкую военную разведку.

Для этого создали фиктивную антисоветскую организацию, дав ей название «Престол», якобы искавшую контакты с германским верховным командованием. Несмотря на основательные чистки, многие представители русской аристократии остались в живых, но все были под оперативным наблюдением.

Выбор пал на князя Глебова, некого Садовского и его жену, нашедших пристанище в Новодевичьем монастыре, где те общались с кругом своих знакомых. Никакой антисоветской деятельности не вели, контакты сводилось к ностальгическим воспоминаниям и ожиданию прихода немцев.

Князь был в преклонном возрасте, но ясен умом, деятелен и пользовался авторитетом в кругах остатков былой аристократии. Ему не надо было доказывать преданность монархии.

В подшивке журнала «Нива» за 1913 год имелся номер, посвященный приезду Николая II в Кострому по случаю 300-летия дома Романовых. На большой фотографии князь приветствовал царя от имени русского дворянства.

Второй человек в организации, Борис Александрович Садовской являлся поэтом «серебряного века»*, в тридцатые годы ОГПУ* ликвидировало три монархические ячейки молодежи, группировавшиеся вокруг него, имевшие прогерманские настроения. От всего этого литератора хватил удар, и он передвигался в инвалидной коляске.

Под стать Садовскому была и его жена – Надежда Ивановна Воскобойникова, в прошлом близкая фрейлина императрицы. После ареста царской семьи она вошла в тайное общество по ее спасению, получившее для этого восемь миллионов долларов от американцев. Однако попытка не удалась, а вскоре всех Романовых расстреляли.

Как и Глебов, Садовские состояли под негласным надзором в целях их возможного оперативного использования. Теперь такой момент настал, требовался катализатор.

Когда напольные часы в простенке гулко пробили десять вечера, Судоплатов перевернул очередную страницу, заложив ее карандашом, открыл лежавшую рядом коробку «Казбека» и достал оттуда папиросу, став разминать пальцами.

В обитую дерматином дверь напротив раздался стук.

– Да! – прикусив мундштук, чиркнул спичкой.

– Разрешите, товарищ старший майор? – шагнул из тамбура цыганистый старший лейтенант госбезопасности с картонной папкой в руке.

– Входи, Михаил, присаживайся,– выпустил ноздрями дым.

Офицер (фамилия его была Маклярский) прошел вперед, уселся за приставной стол и положил папку перед начальником – Вот, Павел Анатольевич, подобрал из своих агентов кандидата для введения в разработку.

Старший лейтенант являлся достаточно молодым, но умным и хватким оперативником. В органы пришел в конце двадцатых, хорошо себя зарекомендовал себя на «земле»*, за что был переведен в центральный аппарат, где служил под началом Судоплатова начальником 1-го отделения.