Евгений Сухов - На зоне

С самого начала многоопытный Мулла не сомневался, что семерых новеньких водят в больницу неспроста: не в санатории, чай, находились заключенные; какие процедуры мог прописать больному зеку ветеринар Ветлугин, Мулла знал доподлинно, на собственной шкуре не раз проверял и никогда не сомневался в том, что легче умереть в страшных муках в грязном холодном бараке, чем вынести лечебный курс, прописанный бо-ольшими специалистами своего дела «доктором» Ветлугиным и «главврачом» Беспалым. А коли уж вновь поступившие «больные» после этих уколов неделями не могут прийти в себя, значит, Ветлугин, конечно, по распоряжению Беспалого, «лечит» их основательно. Значит, есть за что. Значит, Беспалому зачем-то нужно держать эту семерку у себя «под колпаком». Значит, ребята нужны ему «больными», беспомощными, ни к чему не годными.

Муллу такой расклад не устраивал. Зная Беспалого, он понимал, что уступать ему ни в чем нельзя: дай палец – останешься без руки. Хлипкое воровское влияние на зоне нуждалось в самой тщательной опеке. Не находя объяснений возникшей ситуации, Мулла сразу же разослал по соседним зонам малявы с единственной просьбой – разузнать, что за народ оказался на его территории. Полученный через пару недель ответ сильно озадачил старого зека. Верные люди писали, что конкретно не знают и ничего не могут понять, но в Москве, Питере и в других городах России накануне Нового года и сразу после прошел очень крутой шмон, коснувшийся сотен и сотен людей. Пострадали в основном законные: кто-то из них арестован, кого-то убили, а кто-то попросту исчез. Какие силы замешаны во всех этих событиях, никто не знал. Но то, что действовали серьезные профессионалы, было всем ясно.

Такого крупного избиения законных Мулла не помнил со сталинских времен. Тогда, в конце сороковых, по всем зонам России в несколько дней произошло поголовное уничтожение воров в законе. Без суда и следствия.

В конце полученной Муллой малявы сообщалось, что вместе со многими другими куда-то подевался смотрящий по России Варяг. Вроде бы последний раз его видели в Москве в аэропорту, где его якобы арестовали. Что с ним произошло дальше, никто не знает. По одной версии утверждали, будто он совершил побег и снова слинял в Америку, по другой – его следы терялись после побега в России. Более подробно о его судьбе никому ничего не было известно, хотя прошло уже много времени – около двух месяцев. Кроме того, помимо Варяга пропали еще по крайней мере два десятка, если не больше, самых авторитетных законных России.

Мулле несложно было сопоставить события и понять, что массовое исчезновение законных произошло аккурат за месяц-полтора до прибытия к ним на зону странной семерки. Дело, похоже, начинало проясняться. К Беспалому и раньше частенько присылали на правеж самых крутых. Кто-кто, а Беспалый умел обламывать непокорных, строптивых, неугодных, особенно если об услуге его просили высокие московские чины. И хотя Мулла не знал прибывших в лицо, но с этой минуты ему стало ясно, откуда у них такая стать и манеры, которые опытному глазу видны даже сквозь их тяжелую непонятную болезнь, сквозь сомнамбулическое состояние, в котором они пребывали.

Это было неслыханно – не один, не два, а аж семеро авторитетных людей оказались в «сучьей» зоне! Мулла чувствовал в том какой-то недобрый знак, некую серьезную опасность для того мира, который он считал родным.

Состояние же прибывшей семерки делало ситуацию окончательно запутанной и зловещей. Что могло скрываться за тем, что ни один из «чокнутых» не помнил ни своего имени, ни прошлой жизни? Нет, конечно, они не выглядели совсем уж беспомощными, и даже наоборот, на общем фоне в минуты прояснения выделялись особой страстью и непримиримостью, свойственной разве что людям особой масти, привыкшим властвовать. И все же было что-то жалкое в том, как они, вдруг замерев на полуслове, на полудвижении, подобно обесточенному роботу, погружались в странную задумчивость, словно мучительно силились что-то вспомнить.

Особенное внимание Муллы привлек один из вновь прибывших – молодой и, видимо, сильный мужчина. То, что он вор, Мулла ни секунды не сомневался, хотя манера держаться, какие-то иностранные слова, проскальзывающие в его разговоре во сне, сильно озадачивали старого зека. Вот уже вторую неделю Мулла через своих людей пристально наблюдал за этим парнем. Впрочем, что-либо понять было сложно, поскольку новичок почти все время лежал в беспамятстве или полудреме. С легкой руки соседей по бараку к нему уже приклеилось явно новое для него погоняло Иностранец, на которое, впрочем, он никак не отзывался.