Евгений Сухов - На зоне

– У меня, доктор, вот здесь болит! – и Мишка быстро спустил штаны и трусы, а у Лизы от увиденного буквально сперло дыхание. Под трусами Мишка прятал истинное сокровище: в длинной мошонке болтались два огромных яйца – величиной, наверное, с индюшачьи. Мошонка была покрыта густыми рыжими волосами. А над ней росло величественное дерево – эвкалипт с толстым длинным стволом, заканчивавшийся розовой круглой головой. В трусах этот ствол был вынужден лежать свернувшись подковой, но сейчас, на воле, ствол вытянулся, выпрямился и в длину оказался ничуть не меньше скалки. Лиза даже отвела взгляд и покраснела. Впрочем, в паху у нее что-то екнуло и заныло. По ягодицам точно огонек пробежал. Лиза почувствовала, как стало тепло и влажно во влагалище. «Вот это трахаль, – подумала она невольно, – как же я его раньше не заметила?»

Мишка, ухмыляясь, глядел на медсестру.

– Ну, доктор, дальше-то что?

– А дальше посмотрим, какие у вас недуги, больной! – осклабилась она. – Нам ведь не пристало время терять. Там за дверью есть еще больные. Верно?

– Верно, – зачарованно глядя на Лизу, механически повторил Мишка.

– Ну тогда иди ко мне поближе, – Лиза скинула с себя простыню и легла на спину, расставив ноги. Она приложила два пальца к входу во влагалище и широко раздвинула алые губы, обнажив влажную воронку лаза.

Мишка не стал ждать второго приглашения. Очумев от охватившего его желания, он упал на медсестру и с силой всадил свой ствол в ее недра. Он успел только раз выдвинуть и вдвинуть его, как Лиза выскользнула из-под него и встала на колени.

– Ложись на спину, жеребец! Выше колени! – весело приказала она.

Мишка не заставил себя долго упрашивать. Он улегся на спину, и его красноголовый боец закачался над животом точно сорвавшаяся с провода штанга троллейбуса. Лиза привстала над ним на корточках и, взяв член в руку, уверенно всадила его в себя. Потом она опустилась парню на живот и схватила его за колени. Примостившись верхом на чернявом, Лиза начала медленно поднимать и опускать могучий таз, убыстряя темп и подскакивая все выше и выше. Мишка испытывал настолько острое наслаждение, что не мог произнести ни слова и только мычал от удовольствия:

– Щ-щ-ща кончу! Ох, щас кончу!

– Кончай, кончай, родимый. Лишь бы не в последний раз. Ох, до чего же хорош твой гарпун! Ох, хорош! – Лиза с блаженным видом подмигнула ему и, все больше и больше распаляясь, не слезая с Мишкиного «гарпуна», позвала ожидавших ее команды остальных мужиков.

– Только шампанского принесите. И шоколаду. А ты никуда не уходи, Мишаня, набирайся сил, мы с тобой еще разок-другой должны повторить пройденный материал. А то как бы, больной, у вас воспаление какое не началось, – веселилась Лиза, подставив себя уже другому трахальщику – Кольке Ляху. А в это время Андрюшка Данилов по кличке Дэн открыл бутылку шампанского, разлил его по стаканам и подал Лизке. Та улыбнулась и, продолжая заниматься любовью, до дна выпила свой стакан:

– Ох, мальчики, за грехи наши тяжкие… за вас, родимые. Ох, хочу чтоб вы меня без остановки ебли.

Зеки, дожидавшиеся своей очереди, сразу же приняли предложение Елизаветы Васильевны, подняли свои бокалы со словами:

– Чтобы елось и пилось, чтоб хотелось и моглось!

– Моглось, это верно. Во-во! – подхватила Лиза и расхохоталась. – А я только-только во вкус вошла. Ну, давай, мальчики, покажите, на что вы способны.

Лизка все больше и больше входила в раж: без устали меняла позы,, орудовала то с двумя, то с тремя одновременно, поворачивалась то спиной, то животом, принимала и в перед, и в зад, и куда только можно было принять. Уже пребывая в полном беспамятстве от возбуждения, Лиза даже почти и не заметила, как на смену этим четверым пришли еще трое и по новой, по новой стали трудиться над роскошной, раскинувшейся на просторной больничной кушетке, пышнотелой женщиной. Боже, как она извивалась, как она буйствовала и восторгалась своим двадцатым, а может быть, и сотым за вечер оргазмом.

Длилось это великое безумство еще не меньше полутора часов. И лишь когда на часах пробило десять и до отбоя осталось полчаса, уставшие и довольные мужики по одному стали покидать санчасть. Последним из гостей ушел Сережка Гурьев.

Остался с Лизой лишь Славик Харцвели, который с интересом наблюдал за тем, как она приходила в себя после трехчасовой оргии. Глаза Елизаветы Васильевны светились безусловным счастьем. В этот вечер сбылись ее мечты. Лежа на кушетке рядом со Славиком, она мурлыкала как кошка: