Виктор Снежко - Чувства замедленного действия

Поблагодарить не успели: в тишине послышались поспешно удаляющиеся шаги.

В старую телогрейку был завернут пакет с мясом, сыром и хлебом, в кармане обнаружился огарок свечки, коробка спичек и пачка сигарет.

– Пару дней живем, капитан! – повеселел Марков. – Поужинаем после вечерней поверки.

– Какой поверки? – не понял Сергей.

– Увидишь сам. Скоро «сторожа» приведут.

Когда в узкой щели лаза вспыхнула первая звезда, наверху послышалось злобное рычание.

– Вот и охранник пожаловал, – прокомментировал Марков появление собаки. – Кавказская овчарка по кличке Бархан. Очень серьезная псина.

– Эй, арестанты! Быстро построиться! – раздалась команда сверху.

– Сними фуфайку, – шепнул Игорь, сбрасывая с себя драный и грязный армейский ватник.

Следуя примеру механика, Ратников встал рядом с ним под люком погреба. По пленникам скользнул яркий луч. Убедившись, что никто из них не умер и не сбежал, охранник погасил фонарь.

– Отбой, – разрешил он.

– Кипятку не принесешь погреться? – попросил его Марков. – Холодно здесь.

– Не сдохнете. Будь моя воля, я бы подкинул вам чаю с «лимонкой».

Чеченец привязал Бархана к металлическому кольцу, привинченному к крышке погреба, запер пленников на замок и удалился. В кромешной темноте Марков надел на себя ватник, отыскал в кармане коробок и чиркнул спичкой. Мрачное чрево погреба озарилось слабым пламенем свечи.

Принесенные Оксаной продукты разделили поровну. Часть была тут же съедена, а часть перекочевала обратно в пакет и была спрятана под ворохом тряпок – продукты, как и свечку, следовало экономить.

– Зачем мы раздевались? – спросил Ратников, устраиваясь на ночлег. – Разве не все равно, в чем стоять? Странные порядки у них, однако.

Марков погасил свечку.

– Меры предосторожности, капитан. Неделю назад какой-то ширанутый гад окатил меня водой. Вечерний душ, говорит, принять надо. Всю ночь потом пришлось прыгать и руками махать, чтобы не закоченеть.

Азиз строил новый дом. Одним война – мачеха, а другим – мать родная. Торговля оружием и наркотиками приносила бандиту немалый барыш. Участвуя в рейдах боевиков по славянским районам Чечни, где испокон веков проживали русские семьи, он не брезговал ни грабежом, ни разбоем. Копейка к копейке – рубль, рубли складывались в сотни, сотни обращались в тысячи.

С утра до вечера Ратников и Марков батрачили на стройке, выполняя самую тяжелую работу. Вгрызаясь в каменистый грунт, копали подвал с гаражом, месили раствор, таскали кирпичи. Расчет получали зуботычинами и оплеухами, которые им щедро раздавали чеченцы, помогавшие Азизу. Постепенно поднялся фундамент, начали расти стены.

Кавказское солнце подрумянило пленников. От непосильного труда они похудели до крайности. О нормальном питании не могло быть и речи, довольствовались тем, что перепадало случайно, – чашка жидкого супа, кусок засохшего сыра, обглоданные бараньи кости…

Срок, проведенный в неволе, каким бы коротким он ни был, для пленника всегда нескончаемо долог. Очередной унылый день уходил в горы, чтобы назавтра вернуться таким же серым и безрадостным.

Минул май. Прошел июнь. Лето достигло своего апогея. Все это время Ратникова и Маркова не покидала мысль о побеге. Ночи напролет, которые летом не длиннее воробьиного клюва, пленники обсуждали этот вопрос, но подходящего случая все не было.

Оружие раздобыла Оксана. Маленьким пистолетом иностранного производства ее отблагодарил за оказанную медицинскую помощь и уход раненый боевик. Оксана ему приглянулась как женщина, подарок считался знаком личной симпатии. Зная, что Сергею необходимо оружие, она приняла презент и спрятала его подальше от Азиза: сразу отдавать оружие пленным было опасно.

Запасные ключи от замка, запиравшего крышку «зиндана», Оксана, воспользовавшись отсутствием Азиза, отыскала в ящике с хозяйственным инвентарем. Сняв нужный ключ с проволочного колечка, остальные она положила обратно в ящик.

Утро июльского дня выдалось хмурым и дождливым. Непогода приостановила работу на стройке, поэтому Ратников с утра чистил хлев. Через небольшое оконце он выбрасывал на улицу спрессованные пласты коровьего навоза. Под монотонный шелест дождя работалось спокойно. Здесь, в отличие от стройки, не было дежурного надзирателя, подгонявшего злым окриком или пинком, не слышались оскорбления, на которые, впрочем, Сергей с недавних пор перестал обращать внимание. Душа капитана понемногу огрубела, издевательства боевиков перестали причинять острую боль.