Евгений Сухов: Я – вор в законе

…Вагон слегка подбрасывало на стыках, но это не мешало Варягу дремать. Он любил поезда, привык к ним, ведь в дорогах прошла добрая половина его жизни. На исходе был шестой день, и если верить уркачам, то на следующей станции его должна была ждать Светка. Варяг заставил себя подняться, посмотрел в зеркало. Зарос – на лице ровным слоем выступала пепельная щетина.

Еще не стар, самое время, чтобы жить.

– Эй, сторож! – окликнул Варяг своего стража. – У тебя лезвие найдется?

Солдат удивился неожиданной просьбе, но вида подавать не собирался и скоро принес лезвие, помазок, мыло.

Варяг долго и тщательно брился, скоблил кожу так, словно хотел навести блеск на месяц вперед, а когда кожа сделалась атласной, внимательно всмотрелся в свое лицо. Ему можно было дать на вид Лет двадцать пять, прохладный воздух лагерей сказывался благоприятно, только усталые глаза и выдавали истину.

Варяг выходил из зоны четыре раза, но больше года быть на воле у него не получалось. Первый заход в пятнадцать лет: тюрьма манила юношеской романтикой; притягательны были наколки, блатные песни, заковыристые обороты воровской фени. Второй раз Варяг угодил за грабеж. На зоне он долго и очень серьезно считал, что, если б не случайность, он и дальше бы гулял на свободе. Позже тюрьму Варяг воспринимал философски – хорошо погулял, должна быть и расплата.

Больше двух дней одну и ту же бабу Варяг около себя держать не любил. Вот только перед последней ходкой сдал: не думал, что может влюбиться, однако и его угораздило. Натолкнулся на смазливую соску с голубыми глазищами и – пропал! Шесть месяцев свободы он прожигал так, как будто эти денечки были у него на этой земле последними: чудил, смеялся, балагурил, щеголял надписями на плечах: «Дайте в юность обратный билет, я сполна заплатил за дорогу».

Светка была красивая и бедовая, а именно такие ему нравились особенно. Она не тянула из него деньги, как это позволяли себе делать другие, – он сам засыпал ее дорогими подарками. Только один круиз по Средиземному морю вырвал такой кусок из его бюджета, что на эти деньги можно было купить, как минимум, три приличных автомобиля. Однако Светку не удивить, она только капризно поджимала губки, от чего делалась еще привлекательнее и желаннее. Четыре раза она навещала его на зоне, и Варяг шальным счастливцем ходил после этих встреч.

Поезд остановился. Караулу не нужно было повторять дважды, и солдат мотнул головой:

– Сейчас приведу.

Станция была небольшой. Поезд будет стоять здесь ровно пятнадцать минут, как раз хватит для того, чтобы сгрузить почту и набить до отказа тесные камеры зеками. Но его не потеснят, «сторожа» лучше под завязку забьют другие вагоны, чем рискнут нарушить его одиночество.

А что, если Светка не придет? От одной только мысли ладони вспотели. Он даже не допускал и мысли о том, что их встреча может не состояться. Пристала эта любовь к нему, как зараза, а сил, чтобы лечить эту болезнь, Варяг не находил. И есть ли такое лекарство!

Варяг услышал легкий шаг в самом конце коридора: уверенно застучали каблучки, и он вдруг представил себе, как жадно и выразительно смотрит ей вслед голодная, как и он сам, солдатня. И дай им сейчас волю, они будут совсем как зеки, которые только и мечтают задрать на бабе коротенькое платьице и продрать ее хором где-нибудь в тупичке вагона.

Светка вошла хозяйкой – она-то уж знала, кому принадлежит этот вагон. Знала, что не услышит в свой адрес ни словечка. Ведь шла она на свидание не к простому вору – она шла, потому что ее звал Варяг.

Варяг смотрел на нее через решетку – тонкие пальцы оплели железные прутья, в глазах боль. И солдат, стараясь не глазеть на Светку (Варяг видел, что это дается ему с трудом), сказал:

– У вас ровно двенадцать часов. Потом будет еще одна остановка, а после поезд покатит до зоны не останавливаясь.

И ушел, словно его и не было. А ключ, поторапливая свидание, торчал в скважине.

Никогда Варяг не ощущал в себе такого желания: он взял ее, даже по-настоящему не обняв. Обхватил жадно, молча срывая с нее одежду, и задохнулся, обжегшись прикосновением к ее горячему телу. Резко, почти грубо, вошел в нее и, когда она застонала, закрыл сразу ставшими сухими губами ей рот. Пожирая глазами ее лицо, брал ее в такт стучащим колесам. Светка лежала, крепко обняв его за плечи и зажмурившись от своего ворованного счастья. Стук колес становился все громче, заслоняя собой все остальные звуки. Светка выгнулась дугой, запрокинув голову и прикусив губу, и Варяг замер, пронзенный острым наслаждением…