Александр Звягинцев - Русский Рэмбо для бизнес-леди

Скиф зло одернул Кобидзе за штаны, но тот уже понес, закусив удила.

– Включите свет! Господа! На правах хозяина заведения хочу предупредить, что маэстро – мой боевой товарищ. Он еще до падения Берлинской стены предсказал развал Союза. Не советую с ним пикироваться.

При желании он может вышвырнуть отсюда всю возмущенную публику за пять минут, но для этой цели у меня есть вышибалы. Поэтому прошу всех господ монархистов, нацистов и коммунистов выпить за здоровье моего друга. Да здравствует единство!

– Ура-а-а-а! – грянули дружно, со значением.

Отыскалось много желающих чокнуться с великим маэстро и даже выпить с ним на брудершафт.

Настойчивей всех был пузатый господин в театральном фраке с мятыми фалдами – постсоветский аристократ, еще не выучившийся сидеть во фраке на простонародном стуле.

– Несказанно рад столь неожиданному знакомству со знаменитым магом. Позвольте с вами чокнуться и скромно отрекомендоваться. Всегда к вашим услугам – предводитель дворянства Юго-Западного округа граф Казимир Нидковский. Моя генеалогическая линия восходит к польским магнатам Радзивиллам.

– Вас ждут великие дела, – сказал Скиф, – пшепрашам <���Прошу прощения (польск.). >, – и повернулся к нему спиной.

– Не обижаюсь, нисколечко не обижаюсь, ибо в холопью советскую эпоху страну отучили от аристократического обхождения.

– Да уйдешь ты, козлятина, отсюда или нет? – взорвался Кобидзе. – Чтоб духом твоим в моем заведении не пахло.

У графа от обиды щеки обвисли, как уши у легавой.

Он элегантно раскланялся, отставив правую ножку, и удалился с невыпитой рюмкой в руке.

Настроение пьяной компании менялось быстро.

Кто-то из казаков, вытянув из-под стола видавшую виды гармошку, грянул на всю ивановскую "Барыню", и все политические масти разом смешались в буйном, бесшабашном плясе: закружился вприсядку перед нацистом анархист, монархист пошел выламывать коленца перед коммунистом. "Барыню" сменила "Калинка" – засверкали, выписывая замысловатые рисунки, клинки в руках пляшущих казаков, задрожали стекла заведения от гиканья и разбойного свиста.

Скиф поднялся из-за стола, чтобы направиться к выходу.

– Дарагой, зачем меня обижаешь? – закричал подскочивший Кобидзе. – Я же не могу оставить заведение до закрытия.

– Я на машине, – поднялся казак Лопа.

– Ты ж водку пил, станишник! – осадил его Кобидзе.

– Ну и чо?.. Меня подхорунжий в машине караулит. Нынче его очередь.

– Павло, а на какие деньги они гуляют? – поинтересовался Скиф, пробираясь к выходу.

– Дурни всегда на дурные гуляют. Пожертвования от доброжелателей, которые сами боятся замараться.

Кто долларов, кто машину подкинет.

– Тогда и я вам кое-что подкину. Держи ключи от машины и гаража, мне они сто лет без надобности.

Мне в Москве задерживаться опасно.

– Бандюки на хвост сели? – спросил казак, усаживаясь в машину.

– Хуже, – ответил Скиф, захлопнув дверцу.

– Экспроприация экспроприаторов или попотрошили кого-то из толстопузых? – спросил Лопа, помахав вышедшему на порог кабачка Кобидзе.

– Да нет… За "подвиги" в Карабахе и Сербии.

– Вона что! – присвистнул казак и, бросив через плечо косой взгляд на Скифа, добавил:

– Пока мои станичники в Москве, ничего не бойся.

Чем дальше отъезжали от центра, тем темней и неприглядней становились заснеженные улицы.

Скиф, помня обещание, не стал высвечивать адрес, который дали ему таинственные благодетели на упаковке от жевательной резинки. Попросил Павла высадить его у кинотеатра за квартал от нужного ему дома. Микрорайон типовой застройки, ничего примечательного. От всего сегодняшнего балагана в душе осталась какая-то сосущая тоска неустроенности, которая в Сербии не давала ему покоя даже среди своих.

Он устал, не хотелось идти по новому адресу, встречаться там и учтиво разговаривать с чужими людьми.

У двери квартиры напротив его будущего временного пристанища, где ему обещали вручить ключи, Скифа несколько раз настойчиво попросили назвать свое имя. Он долго раздумывал, потом все-таки назвался Скифом.

После этого дверь приоткрылась на цепочку.

– Подойдите поближе к двери, – потребовал тихий женский голос. – Не так близко, я не могу вас рассмотреть.

Скифа долго и придирчиво изучали, а может быть, просто дурили голову, чтобы сподручней было дружно навалиться сзади и силой втолкнуть его в квартиру.

Он на всякий случай раскрыл в кармане складной нож… Но сзади ни шагов, ни голосов в темном подъезде не услышал. Наконец дверь отворилась, но так, что боком не протиснуться.