Александр Звягинцев - Русский Рэмбо для бизнес-леди

"Прошлое стреляет прямой наводкой из пушек в день сегодняшний, – подумал Инквизитор. – Но надо ли стрелять из пушек в прошлое? – задал он вопрос себе. – Может, пусть жируют Питоны и Фармазоны?.. Может, они и впрямь – соль нашей несчастной, богом проклятой земли? Как бы не так! – озлился на себя Инквизитор. – Упыри они болотные, опившиеся кровью и слезами людскими! Кол осиновый в их могилы, чтобы потомками были прокляты вовеки…"

– "И вечный бой!.. Покой нам только снится…" – вслух произнес он и подумал: "Главное – не жалеть себя". Он был законченным прагматиком, но обожал поэзию и знал ее. И особенно поэзию серебряного века. И еще: он совершенно разучился жалеть себя… "Не жалеть себя" – было девизом и смыслом его жизни.

Скиф проснулся, как в далеком детстве, от яркого света и звонкого пения птиц. Но за окном только-только начинался декабрь, выморозивший оконные стекла по краям узорной рамкой, как серебряным окладом на иконе. А иконами самыми разными в этой избе были увешаны все стены. В клетках под потолком заливался кенарь, титикали овсянки.

– Доброго утречка! – приветливо поклонилась ему молодая женщина с повязанной платком головой. – Вставайте, завтракать пора. Сегодня пятница – без маслица, значит. Но если отец Мирослав даст для вас благословение…

– Без маслица так без маслица. Порядок нарушать не будем. – Скиф поскреб рукой по бороде. – Может, вот только побриться бы, если церковь дозволяет в пятницу.

– В печке в чугунке водичка теплая, – снова приветливо улыбнулась женщина. Скиф разложил на столе свои бритвенные принадлежности. Хозяйка поставила на стол чугунок с водой. Скиф пододвинул к себе потемневшее от старости зеркало – на него смотрел оттуда бородатый сербский четник.

В то самое лето 1986 года в Афгане, в день прилета жены в командировку в расположение части, капитан Скворцов нагладко выбрился до синевы специально припасенным для этой цели золингеновским лезвием.

Под носом после снятых усов осталась светлая полоска.

"Жена усатых не любит", – объяснил он тогда их командиру, полковнику Павлову.

Павлов после женитьбы Скифа на дочери высокопоставленного сановника из ЦК КПСС стал относиться к своему комбату с некоторой осторожностью.

Не к каждому в Афган может прилететь на встречу жена. Но Ольга каким-то непонятным образом смогла.

Жена с месячным стажем семейной жизни, а в невестах проходила и того меньше. Их расписали досрочно по просьбе родственников – у Скифа заканчивался отпуск, который он получил по случаю награждения вторым орденом Красной Звезды. А медовый месяц им довелось провести на горных тропах в тылу моджахедов – и на этом на их семейной жизни была поставлена большая черная точка, как в уголовном деле.

Более трех лет в Афгане, три года пересылок и тюремных лагерей, побег из зоны перед самой амнистией. Почти два кровавых года в Нагорном Карабахе.

Затем война на горных дорогах и тропах Югославии.

Глаза истосковались по ровному простору Центральной России…

Хозяйка хлопотала у Плиты, чудно пахло пирожками с капустой.

– Хозяюшка, телевизор можно включить? – спросил Скиф, подравнивая ножницами обвислые, как у моржа усы.

Та вскинула на него испуганные голубые глаза. Понятно: пятница – постный день. Потом, перекрестившись и пробормотав что-то скороговоркой, она все-таки сняла с экрана кружевную накидочку.

Бравурный марш пропел славу новой России, началась программа новостей.

Но вдруг ножницы выпали из рук Скифа в эмалированную мисочку с водой. Он всем корпусом подался к телевизору. На экране разбитая взрывом машина "БМВ", оторванные руки-ноги водителя разбросаны по асфальту. В углу фото Ольги. Дикторша щебечет веселым голоском: "Вчера в 16.30 на ведущую нашей телекомпании Ольгу Коробову совершено покушение. Взрыв, оцениваемый специалистами в двести граммов тротилового эквивалента, разнес машину на части. Водитель погиб. По счастливой случайности Ольга Коробова задержалась в холле телецентра на десять минут. Получили легкие ранения двое случайных прохожих…"

Скиф сдернул с шеи простынку и принялся яростно стирать с бороды мыльную пену.

– А! Проснулся, воитель славы…

В избу вошел отец Мирослав, перекрестился на икону и принялся обметать снег с подола рясы:

– Чего взбеленился, будто черта, прости господи, встретил?

– Мне в Москву нужно!

– Всем туда нужно.

– Я еду прямо сейчас! У меня жена в смертельной опасности!