Андрей Воронин - Слепой против бен Ладена

– Ну, как я могу к нему относиться? – сдержанно произнес Рашид, которому такой поворот темы, при всей его предсказуемости, очень не понравился. – Как всякий нормальный человек...

– Не надо! – с неожиданной горячностью воскликнул француз и, выставив вперед указательный палец, помахал им у Рашида перед носом. – Не надо прятаться за пустые слова! Что это значит – как любой человек? Кто это такой – любой нормальный человек? Я не знаю любых людей! Я не знаю одинаковых людей, мсье Рашид! У одного человека состояние в восемь миллиардов долларов, сделанное на спекуляциях нефтью, а у другого одна пара штанов, да и та с прорехой на заду, и оба они находятся в пределах того, что принято называть нормой. Третий считает, что террористов, особенно мусульманских, следует расстреливать на месте без суда и следствия, в то время как сам не прочь при случае сунуть кому-нибудь нож под ребро, отравить собаку соседа, которая мешает ему спать по ночам, а то и вовсе взорвать этого соседа к дьяволу вместе с его собакой, а заодно и со всей семьей... Но он-то, сами понимаете, не террорист! Он – нормальный человек, как вы и я, только немного нервный. Компрене ву? А четвертый...

– А четвертый, – глядя в темные линзы очков, которые француз не снял даже в помещении, произнес потерявший терпение Рашид, – в свой выходной день идет с семьей в недорогое кафе на побережье. Он видит на улице знакомого и выходит на минутку, чтобы переброситься с ним парой слов. И в это самое время какой-то фанатик, обвязанный поясом с тротилом и шарикоподшипниками, взрывает себя в двух шагах от столика, за которым сидят жена и две дочери этого четвертого. И после этого какой-то болтун пристает к нему с разговорами о терроризме!

Он замолчал, поняв, что говорит лишнее – вернее, уже наговорил.

– О, дьявол, – упавшим голосом сказал Алек Сивер. Казалось, он мгновенно протрезвел. – Черт меня возьми! Простите, мсье. Я не знал... Будь оно все проклято! Будь проклят мой длинный язык и эта моя одержимость терроризмом! Представьте, стоит мне только выпить лишнего, как меня начинает нести. Я говорю об "Аль-Каиде", о нью-йоркских башнях-близнецах, об этом одноглазом ублюдке...

– Каком одноглазом ублюдке? – вздрогнув, спросил Закир Рашид. Образ искусственного глаза опять, словно наяву, всплыл перед его внутренним взором.

– Я говорю об Усаме бен Ладене, – сказал журналист. – Об этом злобном джинне, которого американцы выпустили из бутылки себе на погибель. Вот вы, простите, говорили об обычных, нормальных людях... Если бы все обычные люди относились к этому кровавому подонку так же, как вы и я, он давным-давно перестал бы существовать.

– Гитлер, например, ни от кого не прятался, – заметил Закир Рашид. Ему было немного неловко из-за того, что он, вспылив, утратил самоконтроль и сказал то, чего говорить не собирался. Зря, зря он заговорил о своей семье, зря назвал этого симпатичного француза болтуном и, кажется, как-то еще... – Гитлер был европейцем, Гитлер был у всех на виду. Он залил кровью всю Европу, и толпы умных, образованных европейцев носили его на руках... То есть носили бы, если бы он им это позволил.

– А вот я иногда думаю, – задумчиво произнес француз, наливая себе и Рашиду водки, – что на самом деле никакого Усамы бен Ладена не существует. Американцы его просто выдумали как удобный предлог, чтобы бомбить кого вздумается и обносить своей колючей проволокой чужие нефтяные месторождения. На самом деле "Аль-Каидой", наверное, руководит какой-нибудь секретный отдел ЦРУ. На своих собственных граждан им плевать в такой же степени, как и на всех прочих, иначе они не затевали бы одну войну за другой...

– А как же телевизионные выступления бен Ладена? – возразил Рашид. Теперь перед его внутренним взором маячил не только искусственный глаз, но и все остальное; он вдруг вспомнил, что лицо хозяина клуба сразу показалось ему смутно знакомым, как будто он уже видел его, и притом не единожды.

– Я вас умоляю, оставьте! – отмахнулся француз. – Тоже мне, нашли аргумент – телевизионные выступления! Это при теперешнем-то уровне развития техники! Это при тех-то гонорарах, которые правительство США может заплатить любому актеришке, способному без ошибок прочесть пару страниц по-арабски!

Рашид выудил из пепельницы огрызок потухшей сигары и некоторое время возился и пыхтел, силясь его разжечь. Наконец это ему удалось, и он окутался густым облаком синеватого дыма. В комнате знакомо и резко запахло поздней осенью, когда во дворах и скверах жгут кучи опавшей листвы – сигары, которые курил Закир Рашид, были еще хуже его одеколона.