Сергей Майдуков - Слепая ярость

– Нет, – коротко ответил Бумбараш и замолчал.

Кореша поднялись по откосу и, подвывая от холода, устремились к знакомому дому.

– Почему нет? – спросил Горелый, когда они ввалились в комнату и приложили закоченевшие руки к еще теплой печи.

– На столе ноутбук стоит, видишь? – Бумбараш качнул головой.

– Ну вижу. И что?

– Он девахи этой, Аленушки. Она, прежде чем деру дать, письмецо своему хахалю писала… Андрюша! – передразнил Бумбараш фальцетом. – Я тут без тебя совсем пропадаю… – Он перешел на свой обычный голос: – Думаю, этот Андрюша и есть Лунев, который весь город на уши поставил.

– И что? – повторил Горелый.

– А то, что я письмо за Алену закончил и отправил. Теперь ее дружок Андрей Лунев на всех парах мчится сюда. Я от имени Алены попросил его немедленно приехать, потому что с Настей беда.

– Настя – это малявка с кошачьими ушками?

– Нормальные у нее уши, братан. Ты что, перемерз?

– На шапке ушки, – пояснил Горелый, принимаясь подкладывать в печку бумагу, хворост и уголь, хранящийся в ведре с совком.

– Не знаю, не видел, – отмахнулся Бумбараш. – Не в этом дело. Короче, Лунев приедет, мы его скрутим и заставим Алену вернуть. Как тебе мой план?

– Нормальный. А если этот Андрей Лунев с ней созвонился?

– Не-а.

– Почему нет?

– В бегах они. Не пользуются мобильной связью, чтобы не вычислили.

– Точно! – обрадовался Горелый, но тут же загрустил. – Не нравится мне этот заказ, братан. Неохота баб мочить, Лунева этого. Он фраер бедовый. За слепых детей подписался. А мы типа Карабасы-Барабасы. Слава пойдет о нас сам знаешь какая.

– Я, по правде говоря, и сам так думаю. Стремное дельце. Мутняк.

Горелый поджег газету и хотел что-то ответить, когда в сенях послышались осторожные шаги. Бандиты, не сговариваясь, метнулись в разные углы, на ходу доставая пистолеты. Но стрелять не пришлось. В комнату вошла… Алена.

– Ты чего здесь? – спросил Бумбараш подозрительно.

– Я… я за компьютером вернулась. Там… там важная информация хранится.

Алена посмотрела бандитам в глаза и потупилась.

– Ты одна? – спросил Горелый.

– Одна. И где мама и Настя не скажу, хоть что со мной делайте.

– Бедовая, да? – Бумбараш, держа пистолет перед собой, приблизился к Алене. – Смерти не боишься?

– Боюсь, – честно призналась она. – И боли боюсь. Только все равно никого не выдам. Убейте меня, если вам перед Никодеевым отчитаться надо. А остальных не троньте.

– Отчитаться, слыхал, Горелый?

– Ага. Типа в бухгалтерии.

Бандиты засмеялись, но как-то невесело. Потом переглянулись.

– Сядь на диван, – велел Бумбараш. – И чтоб ни звука. Поняла?

Алена кивнула. Лицо у нее было очень бледное и очень решительное.

– Лунев скоро здесь будет? – спросил Горелый.

Алена закусила губу и промолчала. Ее опущенные ресницы задрожали.

– Ох ты и вляпалась, дурочка, – цокнул языком Горелый. – На тебя охота идет, а ты: вот она я, здрасьте.

– Тс-с! – Бумбараш приложил палец к губам. Другой рукой он прижимал к уху мобильный телефон.

Его лицо было не таким бледным, как у Алены, но тоже полным решимости.

Александр Сергеевич Никодеев тупо метал стрелки-дартс в черно-желтую мишень. Больше он ни на чем не мог сосредоточиться в этот день. Все отошло на задний план: и прием делегации товарищей из Китая, и задержка месячных у супруги, и совещание по поводу ремонта автодорог, сулящее участникам от тридцати до пятидесяти миллионов чистой прибыли.

Сказав новой секретарше, чтобы ни с кем не соединяла, Никодеев уединился в одной из трех комнат отдыха, принял на грудь двести граммов коньяку, засучил рукава и занялся стрелками. Они всегда помогали ему во времена тревоги и уныния. Даже больше, чем алкоголь.

Восемнадцать… Пятьдесят… Одиннадцать… десять… Так, теперь нужно двенадцать набрать. Глаза Никодеева отыскали нужный сектор слева. Он поднял маленький метательный снаряд к плечу…

Проклятье!

Оживший в кармане мобильник помешал точному броску. Дротик встрял за пределами круга.

– Да! – рявкнул Никодеев в трубку.

– Все в порядке, шеф, – откликнулась она голосом Бумбараша.

– Какой я тебе шеф? Докладывай, как положено.

– Я не в армии и не в конторе ментовской. Говорю, как привык. Не нравится? Тогда чао!

– Погоди, – заторопился Никодеев. – Дело сделано?

– Всех четверых обнулили, – сказал Бумбараш.

Зная, что заказчик его не видит, он подмигнул Горелому. Тот ухмыльнулся в ответ. Оба были довольны собой. Почему не развести лоха, если он сам напросился? И зачем брать на душу лишние грехи, если можно без мокрухи обойтись?