Борис Майнаев - Тигр в стоге сена

Это было как обвал, как стремительно налетевший смерч. Ему хотелось кричать и плакать одновременно. Он дышал полной грудью и задыхался. Он пил сок ее губ и не мог их найти. Потом что-то взорвалось в его груди, в глазах сверкнули молнии, и Чабанов увидел себя стоящим в крохотном закутке, отгороженном от остального самолета тонкими шторами. Стюардесса сидела перед ним на корточках и влажной салфеткой чистила его брюки. Потом она встала и молча оправила его рубашку. Длинные пальцы с серебристыми ноготками пробежали по груди и едва коснулись его щеки.

– Вы – прелесть, – выдохнула она.

Он шагнул в проход и наткнулся на десятки глаз, горевших любопытством. Чабанов усмехнулся и медленно прошел к своему креслу. Через несколько минут стюардесса привезла ему еду и подала кофе в большой чашке. Он поднес ее ко рту и почувствовал аромат любимого армянского коньяка. Леонид Федорович хорошо поел, выцедил коньяк и, откинувшись на спинку кресла, мгновенно заснул. Он открыл глаза уже тогда, когда самолет подруливал к зданию аэропорта.

На пороге VIP зала его едва не сбил с ног здоровенный детина в грязном плаще и нелепой кепке. Чабанов повернулся, чтобы сказать что-нибудь резкое и увидел заросшее многодневной щетиной лицо Боляско.

– Извини, мужик, – прохрипел тот и направился в сторону буфета.

Чуть повременив, в ту же сторону зашагал и Леонид Федорович.

– Откуда? – спросил он, когда Сергей встал за ним в очередь.

– Вы давно не ходите без охраны, – виновато пробормотал Боляско, – время сейчас не то.

– А в самолете? – Он почему-то вспомнил искорки, сверкавшие в глазах стюардессы.

Сергей шмыгнул носом, но промолчал.

– Что тут? – Леонид Федорович подумал, что первый раз рад тому, что кто-то прочел его мысли.

– Яд уже передан во внутреннюю тюрьму. Он получит его на ужин, после смены охраны.

– Хорошо. Возьми людей и незаметно обложи дачу, – Чабанов назвал адрес, – я буду там около часу. Только помни – там везде…

Боляско хмыкнул, и Чабанов понял бессмысленность этих слов.

– Вам нужна машина?

Он хотел ехать на такси, но сейчас подумал, что чем представительнее будет выглядеть его приезд к Завалишину, тем быстрее они договорятся.

– Да и что-нибудь посолидней.

Через тридцать минут он сидел на кожаном сидении тяжелого «Роллс-Ройса» и с удовольствием слушал ровный рокот мощного мотора. Мимо проносились зеленые перелески с проплешинами распаханной земли. Воздух был немного влажен и пах чем-то неуловиммым, но будоражившим кровь.Чабанов дышал полной грудью и радостная возбужденность охватила его. Ему захотелось почувствовать ногами холодную колкую траву, размять в пальцах влажный ком земли и полежать на пригорке, глядя в высокое голубое небо с медленно плывущими облаками. Леонид Федорович нажал кнопку и опустил стекло, отделяющее салон от водителя:

– Сверни на какую-нибудь поляну, – сказал Чабанов, – хочу по траве походить.

Водитель поднял глаза к зеркальцу и согласно кивнул головой. Сидящий рядом с ним широкоплечий парень окинул взглядом дорогу, посмотрел по сторонам и расстегнул ремень безопасности.

Машина притормозила около съезда на проселок и минут через пять въехала под сень деревьев.

– Пойдет, – кивнул Чабанов, и водитель остановил «Роллс-Ройс» под раскидистой березой. Парень на несколько мгновений опередил Леонида Федоровича и, прежде чем тот вышел из машины, заслонив собой дверцу, огляделся. Чабанов хмыкнул – он привык ездить в одиночестве и никогда не задумывался над собственной безопасностью, но, как оказалось, о ней думал Боляско.

«Интересно, эта стюардесса, – снимая туфли и носки, подумал он, – тоже из Сережиной гвардии?»

Прохладная трава приятно щекотала его ноги. Ласковый ветер перешептывался с березовыми листьями. Где-то среди деревьев пели невидимые птицы. Поляна была такой, о которой он только что мечтал. Он увидел небольшой пригорок с отметиной давнего костра, почти скрывшегося под молодой травой и направился к нему. Едва Леонид Федорович скинул пиджак, как водитель, коротко взглянув на него, раскинул одеяло:

– Здесь будет хорошо?

– Да.

– Хотите перекусить?

– Нет, спасибо.

Он лег на спину. Теперь он видел только небо. Оно было таким высоким, что у него чуть-чуть закружилась голова. Леонид Федорович закрыл глаза и куда-то провалился. Это не было сном, как не было и обмороком. Может быть, так дети путешествуют во времени, потому что, когда он открыл глаза, то услышал, что его зовет мать.