Николай Стариков - Громовые степи

— Был пулеметчиком на счетверенной зенитной пулеметной установке, — без тени смущения ответил Славнов, — попал в окружение, оказался арестованным полицаями, но без документов сумел бежать. В особом отделе кто-то сказал, что видел меня с полицейскими. Десять лет за это знакомство схлопотал.

После проверки умения обращаться с «грозой для немецких самолетов», как бойцы окрестили зенитную установку, Славнов был расконвоирован и временно назначен пулеметчиком. Бойцы поменяли его зэковскую черную фуражку на пилотку, правда, без звездочки. Как человек преобразился!

И не напрасно командир батальона рисковал, доверяя заключенному боевую единицу. Это стало ясно уже через пару дней. После раннего завтрака колонны пошли по маршруту. Но не прошло и получаса, как по ним разнеслись испуганные возгласы: «Воздух!» Заключенные бросились на землю, свободные от караула бойцы справа и слева от дороги бросились врассыпную по ямкам, за бугорки; лишь часовые остались на своих местах.

Самолеты, ведя непрерывный огонь из пулеметов, пронеслись над колоннами и, сделав широкий круг, вновь устремились на заключенных, заметавшихся на дороге. Завыли бомбы. Несмотря на запреты и угрозы, люди все же бросились в разные стороны от дороги, вздыбившейся вместе с человеческими телами, пылью и комьями земли. В заполнившем всю вселенную грохоте взрывов люди перестали ощущать реальность. Колонны смешались в хаотичном движении, некоторые заключенные оказались даже за дозорами. Но вдруг почти разом все остановились. Славнов, орудуя своей «боевой единицей», всадил длинную очередь в стервятника, и тот почти сразу задымил, снизился, ударился о землю и взорвался невдалеке от расположения кухни.

«Ура!» — кричали заключенные и конвоиры. Победа зримая, хотя и небольшая, подняла общее настроение. Без особых понуканий заключенные стали собираться по своим колоннам, обсуждая только что пережитое. Ровная местность, невысокая трава сразу выявили тех заключенных, которые во время паники ушли слишком далеко и не пытались возвратиться. На двух санитарных подводах оперативные группы по дороге и бездорожью бросились вдогонку, и вскоре все беглецы были водворены на свои места, но с пометкой в личных делах о попытке пресеченного побега.

Отделение Вадима во время налета «юнкерсов» охраняло головную колонну, на которую обрушились первые пулеметные очереди и бомбы. Оглушенный чудовищным грохотом и ярким пламенем, Вадим на мгновение потерял сознание, очнулся с чувством тяжести во всем теле и тотчас определил, что сверху лежит человек. Взрывная волна бросила на него убитого заключенного. Вокруг слышны стоны, просьбы о помощи. Он высвободился из-под навалившегося тела, встал на ноги и, покачиваясь, не глядя на опустевшую развороченную дорогу, пошел проверять посты. Часовых на своих местах не оказалось. Но вот появился один, потом второй. На левом фланге командир отделения насчитал четверых, на правом только троих подчиненных. Часовые стояли вдоль дороги, а заключенные медленно сходились, сосредоточивались вдоль обочины, с опаской поглядывая на проезжую часть. Получилось так, что заключенные оказались за спинами часовых. На месиво из земли и окровавленных человеческих тел никто не решался выйти.

Поступила команда от начальника конвоя отойти от дороги на пятьдесят метров и там построиться, подсчитать потери.

Почти два часа приводили себя в порядок смешавшиеся колонны, хоронили погибших, оказывали помощь раненым. Более ста заключенных было убито, столько же ранено. Три бойца отделения Бодрова и четыре из первого взвода погибли при бомбежке. Бойцов похоронили в братской могиле, заключенных — в воронках от авиабомб и в наспех вырытых неглубоких траншеях.

И снова в путь.

Однако несчастья этого дня для конвоя не закончились. Во время очередного привала вновь прозвучала страшная команда: «Воздух!» Теперь лишь один самолет атаковал конвой, однако на дороге уже никого не было: заключенные разбежались в разные стороны, часовые также успели отойти, поэтому пулеметные очереди прошлись почти по пустому месту, туда же были сброшены шесть бомб. Но Славнов оказался опять на месте. Все повторилось, как несколько часов назад. Сбил расконвоированный зэк и этого фашиста.

Герою дня пожал руку сам начальник конвоя, бойцы похлопывали его по плечу, заключенные приветствовали поднятием руки вверх.

— Здорово ты целишься! — хвалили растроганного общим вниманием Славнова.