Михаил Нестеров - Имя твое – номер

– Полная иллюзия переадресации телефонных звонков.

– Точно. А те парни ко мне больше не приходили. Решили, наверное, что дело с переадресацией гиблое. Я могу проверить, кому принадлежала твоя батарейка.

Прежде чем приступить к работе, Токарь закурил. Глубоко затягиваясь тяжелым дымом дешевой сигареты, он не мог не думать о проверке. И если этот парень не знает о том, что эта штука носит в себе что-то вроде идентификационного номера, паспорта, отпечатков пальцев, хоть как назови, – он ничего не поймет в небольшом тесте.

Левкоев нашел в столе старую трубку "А-35", открыл крышку и вставил батарейку. Телефон подсоединил через гнездо зарядника к компьютеру, используя универсальный порт. Включив компьютер, загрузил программу, своим интерфейсом схожую с редактором жестких дисков.

Токарь походил на программиста, когда внимательно рассматривал на мониторе таблицы нескольких разделов, собственно, цифровую копию его крохотной платы, вмонтированную в один из блоков питания. Он действительно читал данные, точнее, изучал навигацию, выискивая свой почерк, не подделал ли кто его ноу-хау. Не играющие роли символы в БИОСе этой платы походили на вольности программистов в крупных компаниях, оставляющих зашифрованные послания в закрытом коде операционной системы или программы. Он нашел то, что искал, и то, что, по его глубокому убеждению, не могли заметить хакеры или "копировальщики". Просто при копировании эта часть кода разрушала сам код и программу наподобие вируса. Левкоев нашел свою запись, собственно название своего изделия – "False Runtime", что в переводе с английского буквально значило "Фальшивый прогон". И идентификационный номер "лжеца". Это был первый номер, первое изделие. Вихляев пользовался номером пять. Первый не достался никому. Потому что, на взгляд Токаря, работал первый нестабильно и был смонтирован в неновой уже батарее, залит эпоксидной смолой.

– Вихляй выпросил первого "лжеца" для своего друга. Сказал, его Костей зовут.

Романов кивнул:

– Это я.

Левкоев продолжил рассеянно:

– Не могу понять, почему аккумулятор до сих пор работает. У него ресурс давно вышел. Думаю, зарядки хватает на пару минут разговора, минут десять-пятнадцать проработает в фоновом режиме.

– Приблизительно так.

– Пару месяцев назад Вихляй об этом же говорил. Я как увидел "А-35" у него в руках, сразу закричал: "Мне шесть лет черти в погонах снились". Ладно бы я там нагрел сотовую компанию хоть на копейку. А как объяснишь, что ты просто художник? В общем, "лжец" Вихляя крякнул. Номера в опции "свой номер" начал сбрасывать. Что ни набираешь, он на цифру 200 сбрасывает. Раньше ему такая штука для работы нужна была. Короче, ничего я исправлять не стал. Его "лжец", как и твой, и минуты в рабочем режиме не проработает. Он говорит: "Ладно, буду как память хранить". Так чем я могу помочь?

– Слышал что-нибудь о системе слежения "Обсервер"?

– Не помню, что заглядывал в него. Но краем уха – да, слышал.

– "Обсервер" в моей машине. Можно загнать ее в гараж?

Токарь указал рукой место возле стены с неприметной дверью, ведущей в капитальный гараж, примыкающий к ангару.

– Вещь громоздкая? – спросил Токарь. – На что похожа?

– На миномет с треногой. Плюс несколько коробок...

– С минами. Я догадался.

Токарь первым вышел из конторки и направился к воротам. Открыв их, пропустил Романова. Когда его "БМВ" въехал в гараж и остановился напротив двери, Токарь присоединился к нему, помог перенести массивный фанерный ящик с "Обсервером" и детекторы, упакованные в фирменные коробки.

Пока Романов оглядывался в новом помещении, Левкоев распаковал ящики, распознав в содержимом видеокамеру, тепловизор, устройство улучшения изображения, одобрительно покивал на моток отличного кабеля, принялся изучать инструкции. На первом же предложении запнулся:

– Почему инструкции на русском языке?

– Оборудование российского производства, – просто объяснил Романов.

– Это оборудование уже нельзя назвать специальным. Оно, можно сказать, широкого применения. Его нужно модернизировать?

Романов покачал головой, сел на капот старенького "Рено", еще раз огляделся в гараже и пришел к выводу, что крыша и капот этого разухабистого "Рено" – площадки для местных стриптизерш, фанатеющих от натруженных рук и изголодавшихся ртов специалистов по установке хрюкалок, квакалок, мигалок. Пять или шесть стульев, объединенных металлическим швеллером, – либо ряд в партере, либо стулья напротив барной стойки. Цветомузыку тщетно пытались спрятать за шторой, и уже совсем не замаскирован приличный музыкальный центр, "вытягивающий" ватт на сто пятьдесят.