Михаил Нестеров - Имя твое – номер

Романов надеялся на то, что фактически заполучил людей, связанных с "Артикой" криминалом. Возможно, первым человеком, к которому он обратится за помощью, будет генерал Фали. Но без посредника – Гриневича. Имея список, он мог забыть слово "посредник". Отличная работа, похвалил он себя.

– Теперь отвечай на вопросы, – поторопил гость Розовского. – Братья Морено. Какую услугу оказала им "Артика"? Будешь молчать, я принесу из кухни нож и буду отрезать тебе пальцы.

– Формально, – снова с запинкой ответил Розовский, – мы им вернули "Пейзаж с башнями" Ивана Машкова.

– Размером с дверцу тумбочки? – хмыкнул Румын.

– Как ты угадал?

– А неформально какую услугу оказал им Гриневич?

– Не знаю. Братья Морено принадлежат к криминальному клану Морено. Мафия. От Барселоны до Аликанте они имеют тесные связи не только с полицией, с таможней...

– Значит, ты догадывался о левой работе фирмы?

– Не твое дело, – огрызнулся Розовский. – Не хотел замечать, предпочитал держать рот на замке, какая тебе разница? – Он вдруг реально ощутил на руках и ногах путы. Даже посмотрел на руки... Но не обнаружил даже следов от веревок.

Странное ощущение, пришедшее к Розовскому впервые. Наверное, оттого, что давление Румына было настолько сильным, а главное – точным, выверенным, что он ощутил себя связанным. Обреченным? Не пора ли выяснить этот вопрос? Вот сейчас...

Но Романов не давал ему передышки, называя все новые и новые имена, фамилии, номера телефонов. Иногда Розовский, у которого голова пошла кругом, отвечал: нет, про такого человека он не слышал.

– Кто такой Макс Молина?

– Министр внутренних дел Испании. Для своей любовницы он приобрел две картины Гогена – "Рождество" и "Пейзаж на Таити". Размером с дверцу тумбочки! – психанул Розовский. – Обе картины – как двустворчатая тумбочка. Больше не спрашивай про размеры.

– Расскажи о Марше Лазаре.

– Он состоит в штате федеральной структуры. Гастроли, выставки, ярмарки, прочее артдерьмо мимо него не проходит. Он контролирует эту сферу в Израиле, имеет надежных партнеров в России, Украине. Кличка – Голограмма. Для него мы выкрали из чикагской коллекции очень ценную картину Дороти Теннант, ее еще называли леди Стэнли, "Смерть Амура". Она написала ее в тридцать три года...

– Для кого Лазар заказал картину?

– Неизвестно. Размером всего двадцать три на тридцать три сантиметра, она стоит... – Розовский осекся, услышав шум в коридоре. И воспрянул духом, когда в дверь кто-то постучал.

Портье каждую минуту ожидал возвращения полицейского. Прошли полчаса. Его разбирало любопытство: еще ни разу в апартаменты не приходили самые незаметные, держащиеся в тени агенты управления спецопераций. С каждой минутой таяла уверенность в том, что объяснение агента о якобы телефонном звонке "доброжелателя", сообщившего о теракте, правдивое. Нет, здесь что-то другое.

И лишь несколько минут назад портье во второй раз вспомнил, словно встрепенулся, о дежурном детективе. Побеспокоить его в этот час было равносильно дернуть за купированный хвост дога. Под каким предлогом можно вторгнуться в его удобную смежную комнату? Мол, пришел агент управления спецопераций, интересуется клиентом. Так у него работа такая: бороться с терроризмом, угонами самолетов, похищениями людей, ограблениями банков, со всякого рода преступлениями в области компьютерных технологий. Эль Гордо (Толстяк), с соответствующей прозвищу челюстью, может порвать. Обоих. Ночного портье и агента. Кажется, есть такая книга – "Ночной портье", размышлял, все больше хмурясь, служащий, даже фильм сняли по этой книге. Там портье обнаруживает в номере мертвеца и тубус, набитый деньгами.

Реальная кровавая картина, промелькнувшая перед мысленным взором портье, подняла его на ноги. Он поспешил к детективу, нервно думая о том, в наморднике ли он. Он стукнул в дверь один раз, другой. На третий раз изнутри раздался рев. Портье, сморщившись, расшифровал: "Пошел в задницу!" Он рискнул еще раз стукнуть. Отойти от двери хотя бы на пару шагов означало спровоцировать детектива на длинный прыжок. Портье остался на месте, чем вогнал открывшего дверь детектива в ступор. Лет шестидесяти, с седым ежиком на голове, с устрашающими складками на бритом затылке, тот с минуту не мог понять, что происходит. Наконец он разлепил пасть:

– Решил поинтересоваться, как дела? Или ты подрядился пиццу разносить?

Портье посмотрел на часы.

– К постояльцу из номера восемнадцать пришел агент управления спецопераций. Вот уже полчаса он у него.