Рамиль Ямалеев - Ускользающая мишень

Итак, она добралась до конечной точки маршрута. Плаховский монастырь перед ней во всей красе. Ну и что она имеет, какие ниточки, какие зацепки? Плохо, что ничего конкретного. Какие-то фрагменты, из которых пока никак не складывается цельная картина.

Во-первых, она встретила странного парня, который ее самым наглым образом обманул…

Во-вторых, в монастыре с ней случился странный обморок…

В-третьих, она видела человека под одеялом, который произнес почему-то Гришину фамилию, а потом очень странным образом исчез…

Во всех трех случаях есть одна повторяющаяся особенность. И там, и там, и там ключевым является слово «странный». Самое интересное, что определить точно, что конкретно стоит за этим словом, — нельзя. Странный, и все! Не страшный, не положительный, не отрицательный… Прямо-таки какая-то ускользающая мишень.

Она даже закрыла глаза, чтобы ничто не отвлекало ее от проблемы.

Подумав немного, она решила, что в первую очередь стоит заняться пропавшим человеком под одеялом. Если ее обморок еще можно объяснить какими-то бытовыми причинами, списать на усталость после дороги, то вот произнесенную человеком под одеялом фамилию «Кравец» списать на бытовые причины или на какую-нибудь случайность никак не получится…

Лишь на второй день, когда Аня обследовала почти весь монастырь, стало понятно, что нужный ей человек (если он, конечно, все еще здесь!) может находиться только в небольшом больничном отделении, которое здесь все называли на старый манер — лазаретом. Лазарет представлял собой длинный барак, находившийся чуть в отдалении от остальных зданий. Он упирался торцевой, «глухой» стороной прямо в северо-восточную стену монастыря…

Несмотря на то что в секте была довольно строгая дисциплина, некий мирской «разгул» здесь все же присутствовал. Это девушка поняла, когда впервые побывала в туалете. На полу валялись два одноразовых шприца, явно говоря о том, что кто-то из братии или паломников баловался наркотиками. Еще одна примета «разгула» была обнаружена Аней как раз рядом с лазаретом — здесь она нашла пустую бутылку из-под водки.

Девушка осторожно подняла бутылку, принюхалась. Судя по всему, пили совсем недавно.

— Ты что здесь делаешь? — неожиданно раздалось над самым ухом.

Аня едва не выронила бутылку. Старясь держать себя в руках, обернулась. На нее строго, но в то же время чуть насмешливо смотрел мальчишка, который выдавал одежду на складе. Палец на его руке был по-прежнему обмотан изолентой.

— А ты?

— Что — я?

— Ты сам-то что делаешь?

— Слежу за тобой, — просто сказал мальчишка.

Не выдержав, Аня усмехнулась:

— Спасибо за откровенность. И кто же тебе велел следить?

— А никто. Я сам.

— Так ты шпион, что ли?

— Почему шпион… — неожиданно обиделся мальчишка. — За всеми новенькими паломниками приглядывают, не только за тобой. Так принято… Да ты не бойся! У нас это только день-другой наблюдают, а потом, если ничего не случается, прекращают. Я потому тебе и говорю, что больше уже следить не буду.

— Ну и что ты такого выследил, наблюдая за мной?

— Да ничего особенного!

— Ну спасибо.

— Не за что… А это ты лучше выбрось! — Он кивнул на бутылку.

— С удовольствием! — Аня положила бутылку на место. — Я вижу, кто-то праздник отмечал… Вот просвети меня, неразумную, — разве в монастыре можно пить? Ведь это грех. Или одним можно, а другим нельзя?

Мальчишка нахмурился. Было видно, что девушка затронула какую-то болезненную тему.

— Это Хохмач, дурак, опять колобродит. Сколько раз ему говорили!.. А пить, конечно, нельзя, старец не разрешает и правильно делает. Если пить, то какой же это монастырь?!

— Вот и я о том же! — поддержала Аня и тут же вкрадчиво спросила: Почему, например, Хохмачу можно, а тебе нельзя? Он что, особенный?

— Я сам не хочу. Раз попробовал — а она горькая!.. А Хохмач — он же вольный. К тому же дурак… Вот и пьет где попадя!

— Вольный?

— Сам по себе, — уклончиво ответил мальчишка.

— Так он не из братии… — догадалась Аня.

— Почему? Из братии… но ему разрешили.

— Кто?

— Кто, кто… — Мальчишка нахмурился. — А чего ты меня все пытаешь?

— Хорошо, больше не буду…

Как выяснилось, Хохмачу было разрешено и многое другое. Например, он один из всех живущих в монастыре мог свободно, без разрешения старца выходить за его пределы. Это было особенно странно, если учитывать, что Хохмач работал в лазарете обычным санитаром. Монахи-врачи и те не покидали скит, а ему почему-то! — дозволялось. Более того, в Плахове у него была своя крохотная квартирка в «хрущобе» и даже мотоцикл. Аня поняла, что если она хочет узнать, находится ли нужный ей человек в лазарете, то лучше Хохмача ей источник информации не найти. И следовало рискнуть. Тем более что времени на выполнение задания у нее с каждым часом оставалось все меньше и меньше…