Рамиль Ямалеев - Ускользающая мишень

Обычно во главе длинного стола восседал Леонтий, еще крепкий старик с мощными ключицами. На его плечах висела хламида, складки которой напоминали два гигантских крыла. Когда Аня впервые увидела его, то сразу же обратила внимание на глаза старика — они были синие, пронзительные, словно только что срисованные с древней иконы. Леонтий приходил в монастырь каждый год из-под Архангельска, преодолевая весь путь — что-то около полутора тысяч километров — пешком. Мало того, большую часть дороги он шел на коленях, толкая впереди себя небольшую тележку со скарбом. Народ в деревнях выходил ему навстречу, кланялся и молился, называя старика праведником.

Хотя Леонтий и не был старшим среди паломников, все его слушались безоговорочно.

— Молимся, — глухо говорил он. Паломники неслышно поднимались. Кто-то толкал в бок самого молодого:

— Андрейка, давай.

— А чего я? Пусть вон Миха читает…

— Кому говорят! Давай, живо.

— Больно же! Отпусти, бес…

— А ну-ка, кто там поближе, дайте этому молокососу по губам! — подавал голос Леонтий.

После недолгих препирательств начиналась молитва со словами «Господи, благослови нас…». Потом все усаживались за стол, принимались за еду. Позавтракав, направлялись на работу, восстанавливать разрушенный прошлогодним ураганом храм. Трудились до самого вечера без обеда, часов до семи. Затем, помолившись, плотно ужинали. Те, кто за день проштрафился, вновь отправлялись работать — до самого захода. Когда солнце тонуло за горизонтом, все работы прекращались, братия вместе с паломниками собирались вместе и вслух читали специальные молитвы. Молитвы были разные: и на изгнание бесов, и на отворот от дурного глаза, и на благостное послушание, и на чинопочитание… В зависимости от того, кто чего хотел иметь или же, наоборот, избавиться.

Душой братии был ее глава, старец Егорий, хитрого вида невысокий старик, сухой, жилистый, с неожиданно большими руками. Он чем-то напоминал гнома из сказок, и только руки, казалось, были чужими, словно приделанными от другого человека. Старец принял Аню в первый же вечер ее появления в монастыре, выслушал внимательно и так же внимательно изучил послание от брата Леонида. Затем принялся подробно расспрашивать про ее московскую жизнь: где живет, где работает, кто ее друзья, куда любит ходить… Вопросов было очень много, задавались они быстро, профессионально, некоторые — повторялись в неожиданной форме, и если бы не специальная выучка Ани, то ее наверняка бы поймали на несоответствиях. Девушка удивилась, как быстро и точно старец Егорий схватывает суть ее ответов.

Наконец, спустя полчаса, что-то пометив в большой тетради, он перешел непосредственно к сути ее вопроса. Согласно легенде, у Ани были проблемы с любимыми, которые после коротких встреч ее бросали. К кому она только не обращалась за помощью, но все было напрасно. И вот теперь она решила испытать судьбу в секте Симеона, где, говорят, и есть истинная вера. За что девушка согласна заплатить любую цену…

— Зачем же ты к нам пришла? — удивился старец. — Тебе к ворожее нужно. Это они такими делами занимаются. А у нас — богомольцы! — И он выразительно поднял палец вверх. — Мы о конце света молимся.

— Так ведь и за этим пришла, батюшка…

— У нас батюшек нет, — мягко поправил он. — Есть сестры, братья и матушки. А меня зови, как все — старцем.

— Что же мне делать, старец, если на мне такая напасть? Я ведь тоже стала о конце света думать. Если сглаз на мне или ещё что похуже, то что делать? Путь я вижу один — смерть. Но ведь тогда и мир мой исчезнет, то есть наступит мой конец света? Или я с ума уже схожу потихоньку? Так ведь грех это… — слабо улыбнулась Аня, стараясь не выходить из роли.

Старец мелко-мелко закивал.

— А что ты улыбаешься! Монастырь и есть больница для душевнобольных, и ничего смешного, а уж тем более богохульного здесь нет. Только в отличие от больницы он называется по-другому. Вся незадача в том и заключается, что душевно НЕ больных людей и нет вовсе! Просто большинство из них своей болезни не понимает, думая, что с психикой у них-то как раз все в порядке. Другие просто не знают, не ведают… А водятся и такие, что и себя и других обманывают. Вот эти и есть самые страшные!

— Просвети меня, старец. Помоги собраться с духом и силами. А то боюсь, что умру, не выдержав всего этого!

— Умереть не так страшно. Всевышний умер за нас. И Святое Писание недаром кончается Апокалипсисом. Страшнее — когда руки на себя наложить хочется…