Илья Бушмин - Рожденный убивать

— Фига се, — буркнул Фокин. — И что, лавочка прикрыта? Кому мне теперь инфу сливать?

— Ты что-нибудь придумаешь. Ладно, мне пора, Серег. Приятно было иметь с тобой дело. Удачи. Читай прессу!

Хлопнув опера по плечу, Ефимов сел за руль и укатил навсегда.

Подрабатывая агентом журналиста, Фокин имел в месяц дополнительно до 20 тысяч рублей. Благодаря этому почти всю зарплату ему удавалось положить в банк. Последние месяцы Фокин строил большие планы — при таких темпах покупка квартиры становилась все более реальной.

Теперь планы можно было похоронить.

— Урод, — пробурчал Фокин.

Он двинулся по улице, сунув руки в карманы. Правая привычно легла на уютно пристроившийся в кармане кошелек. Фокин проходил мимо продуктового магазина. У дверей он остановился, повинуясь секундной слабости.

А ведь потом ты будешь об этом жалеть, подумал он, колеблясь. Почти две недели… Но эти две недели измотали его полностью. Родители. Вчерашняя бойня. А теперь еще и шабашка, которая накрылась медным тазом.

Фокин вздохнул и вошел в магазин. Когда продавщица дежурно улыбнулась ему, выжидающе глядя на опера, Фокин протянул ей мятую сотку.

— Сигареты и зажигалку, пожалуйста.

Разбитый, до смерти уставший Аксенов приехал домой только к девяти вечера. Он не был здесь со вчерашнего утра. Ольга лежала на диване, тыкая кнопки ноутбука.

— Есть будешь?

— Перекусил на работе, — отозвался Аксенов, садясь рядом. — Наконец-то дома… Как дела?

— Фигово, — эмоционально ответила Ольга. И Аксенов тут же пожалел, что задал свой вопрос. — Ходила я в этот детский сад… Даже пробовать не стоит. Все совсем не так, как говорят. Директриса дура тупая. Она оказывается штрафует воспитателей за каждую мелочь, представляешь? Самодурка вообще. А еще заваливает их дополнительной работой, за которую даже платить не собирается… В общем, мрак. А воспитателей там мало знаешь почему? Да потому что бегут оттуда все! Представляешь?

Аксенов протяжно вздохнул.

— Оль. Я устал как черт. У меня был… не самый легкий день. Ты даже не спросишь, как у меня дела…

— Потому что мне не интересно, что у тебя там в ментуре твоей, — перебила его Ольга. — Я сто лет тебе объясняю, мне вся эта грязь не нужна.

Аксенов пораженно посмотрел на Ольгу. Грязь он никогда не нес в дом — хотя чисто теоритически мог это делать. Но такое наплевательское отношение на жизнь собственного мужа Аксенов видел от Ольги впервые. А может быть, раньше просто не замечал этого.

— Что? — спросил он. — Оль, я только переступил через порог, а ты с ходу начинаешь вываливать на меня тонны своего негатива. Это, думаешь, мне нужно? А у меня своего негатива хоть отбавляй. До хрена и больше. Тебе не нужна грязь? А ты саму себя послушай.

Ольга взвилась, словно ее ужалили.

— Ты меня слушаешь вообще?! Я осталась без работы! И не могу найти новую!

— И что? — повысил голос Аксенов. — Сколько, б… дь, можно уже? И что? У меня нормальная зарплата, у нас есть сбережения, мы можем спокойно жить! Зачем все эти истерики?

— Ты так заговорил? — она почти кричала. — Я что, должна дома сидеть, как… как клушка? А ты будешь пропадать в своей ментуре сутками, а я сходить тут с ума? В четырех стенах? А тебе даже не интересно, чем я живу! Я вон только слово сказала — ты психанул сразу!

Аксенов вдруг ясно увидел все то, что в глубине души понимал уже давно, но не желал признаваться. Они были чужие. Женщина, сидящая перед ним, зациклилась не только на своей работе, на своей проклятой черной полосе. Она зациклилась на себе, варясь в собственном соку и не желая из него выбираться. Аксенов ее интересовал мало.

— Только слово сказала? — невесело усмехнулся он. — Оля, ты полтора месяца говоришь только об этом.

Она сжала зубы, после чего ехидно выдала:

— Ну и как у тебя дела, дорогой? Кого поймал? Расскажи в подробностях, я хочу знать все.

Аксенов помедлил. Но встал и пошел в прихожую. Видя, как он обувается, Ольга удивленно спросила:

— Ты куда?

— Не думаю, что тебе это интересно, — буркнул он и вышел из квартиры.

Бар еще работал. Войдя, в предбаннике перед входом в основное помещение Аксенов наткнулся на Фокина. Тот стоял с кружкой пива в руках и курил. Аксенов невольно хмыкнул.

— Ничего не говори, — проворчал Фокин.

— Лады.

Аксенов вошел в бар. Около барной стойки, поигрывая резиновой дубинкой, скучал Крылов. При виде Аксенова он улыбнулся и пожал ему руку.

— Привет, Денис. Не ждал тебя сегодня.