Андрей Воронин - Фаянсовый череп

"Хаммер” козлом проскакал по гати, с ревом вскарабкался по противоположному склону ложбины, и Караваев увидел, как справа от дороги в просвете между ветвями блеснуло широкое зеркало воды. Он мог разглядеть только маленький кусочек водоема, да и тот через мгновение скрылся из виду, но подполковник почему-то был уверен, что видел не реку и не пруд, а довольно большое озеро. Он попытался представить себе карту этих мест, но очень быстро запутался и махнул рукой. Надо будет – выберусь, решил он. Впервой, что ли?

За гатью дорога стала ровнее и суше, а вскоре сырой смешанный лес уступил место светлому сосновому бору. Сосны здесь были здоровенные, в два обхвата, прямые и высокие – корабельные. Они стояли с большими промежутками, а земля между ними была покрыта ровным серебристо-рыжим ковром прошлогодней хвои. Все это напоминало какой-то исполинский храм, выстроенный расой гигантов за миллион лет до первого ледникового периода, и Караваев ощутил непривычный дискомфорт. Что-то пыталось проникнуть в его душу, действуя исподволь, незаметно, как кислота, медленно прожигающая стальную плиту.

Потом справа опять заблестела вода, и иллюзия развеялась. Показавшееся озеро раздвинуло горизонт до привычных размеров. Это точке было красиво, но сходство леса с храмом пропало, словно они вышли из огромного, но все-таки замкнутого пространства на улицу. Странное ощущение проникновения извне чего-то чужеродного тоже исчезло, и Караваев сразу же забыл о нем, словно его и не было.

Озеро было, конечно, не огромным, но все-таки достаточно большим. Противоположный берег едва виднелся, и подернутый дымкой лес на той стороне выглядел просто синеватой щетинистой полоской. Дорога огибала озеро, то подступая вплотную к берегу, то снова убегая в лес. Караваев наконец закурил, опустил окошко, которое перед этим закрыл, спасаясь от мошкары, и с удовольствием подставил лицо теплому ветру. “Хорошо устроился старый черт, – подумал он о Владиславе Андреевиче. – Но как это вышло, что я ничего не знал? Да пропади все пропадом, если я знаю хотя бы название этого растреклятого озера! Вот уж не думал, не гадал…"

Потом впереди между медными стволами сосен замелькало что-то грязно-белое, скорее, даже серое, как застиранная до невозможности солдатская портянка, и вскоре Школьников остановил машину перед железными воротами в бетонном заборе.

– Да, – правильно истолковав взгляд Караваева, произнес Школьников, – пейзажа эта штука не украшает. Я все думаю, как бы мне его замаскировать, этот чертов забор, чтобы не так резал глаз. Хотел что-нибудь вьющееся посадить, виноград какой-нибудь, что ли, или плющ, так ведь, пока он вырастет, я уже в ящик сыграю…

– Можно натянуть маскировочную сеть, – предложил практичный Караваев, – но она за пару лет истреплется и станет похожа черт знает на что… Да что я говорю! Ее же просто сопрут…

– Вот это верно, – выбираясь из машины и разминая ноги, сказал Школьников.

– Тогда можно покрасить, – нашелся Караваев. – Можно просто зеленым, а можно под камуфляж. Если правильно подобрать цвета и конфигурацию пятен, то забор будет почти незаметен. Правда, это немного накладно.

– Ты мне еще посоветуй нанять живописца, чтобы он весь забор деревьями и цветами разрисовал, – проворчал Владислав Андреевич. – Хотя мысль не так уж и плоха. Это надо обмозговать. Впрочем, здесь почти никого не бывает, так что ныть по поводу испорченного пейзажа некому.

Он отпер ворота и слегка приоткрыл одну створку.

– Мы ненадолго, – пояснил он Караваеву. – Только ключик под коврик положим, и сразу же обратно. Ну полчасика можем погулять, а потом придется заворачивать оглобли.

– Что так? – из вежливости спросил Караваев, который всю жизнь довольно прохладно относился к красотам дикой природы, особенно подмосковной. Какие в ней, к черту, красоты? Деревья, кусты и немного воды. А вы калифорнийские секвойи видали? А Ниагару? А Большой Каньон? Не видали? Вот и молчите. Тоже мне, нашли природу – Подмосковье…

– Не надо, чтобы нас здесь видели, – ответил Владислав Андреевич. – Я, видишь ли, жду гостя…

– А что за гость? – вслед за хозяином протискиваясь во двор, спросил Караваев.

– Гость-то? Пешка. Та самая, которая раньше стояла на е2, а теперь переместилась на е4.

Караваев дотронулся до кармана пиджака, в котором лежала сложенная вчетверо газета, и вопросительно посмотрел на Владислава Андреевича.

– Да-да, – сказал тот, – ты все правильно понял. Так что, как видишь, не так уж я глуп, как тебе показалось. Показалось, показалось, не возражай! Я уже достаточно стар, чтобы избавиться от тщеславия и понять, что лучше выглядеть глупцом, чем быть им на самом деле.