Андрей Воронин - Фаянсовый череп

– При всем моем уважении к твоей душе я должен напомнить, что меня ждут в Измайлово, – сварливо заявил Дергунов из-за плеча Юрия.

– А, вы уже встретились! – воскликнул Мирон, ни капельки не смутившись. – Ну так чего вы ждете? Отправляйтесь в свое Измайлово и возвращайтесь поскорее. Все, свободны!

– Минуточку, – сказал Юрий. – Игорь, надо поговорить.

– Что? – Мирон посмотрел на него отсутствующим взглядом. – Полюбуйся, – он обвел присутствующих широким жестом руки, в которой была зажата какая-то бумага, – полюбуйся на них. Все они хотят со мной поговорить, и никто не спрашивает, хочу ли я разговаривать с ними. Так что тебе придется занять очередь. А чтобы не терять даром времени и не присутствовать при серии скандалов в среде творческой интеллигенции, тебе лучше всего съездить с Сашей в Измайлово. О'кей?

– О'кей, – ответил за него Дергунов.

– Игорь, – с нажимом повторил Юрий, – нам надо поговорить.

Миронов поморщился, но в следующее мгновение в его глазах что-то мигнуло: он понял. Внимательно оглядев бледное, со свежей царапиной на щеке лицо Юрия, пластырь на правой руке и даже незашнурованные кроссовки, он тяжело вздохнул и сказал:

– Так… Прошу очистить помещение.

– А как же… – начал кто-то.

– Брысь, – непререкаемым тоном сказал Мирон. Журналисты стали неохотно покидать кабинет, слегка толкаясь, как овцы в загоне, и бросая на Юрия откровенно любопытные взгляды. Когда за последним из них закрылась дверь, Юрий отцепил от себя Дергунова – именно отцепил, как отцепляют приставший к одежде репей, – подошел к столу редактора и без приглашения опустился в кресло для посетителей.

Мирон не спешил начинать разговор, и только спустя несколько долгих секунд Юрий понял, в чем дело: у дверей все еще стоял Дергунов.

– Александр Федорович, – подозрительно мягко сказал Мирон, – в чем дело?

– Дело в том, что меня ждут в Измайлово, – все так же сварливо ответил Дергунов. – У меня там назначена встреча, на которую я опаздываю. Мне нужен автомобиль и, естественно, водитель.

– Черт, – огорченно сказал Мирон. – Что-то у меня в последнее время стало возникать много проблем с общением. Прямо косноязычие какое-то. К кому ни обращусь, никто меня не понимает. Саша, читай по губам: ВОН ОТСЮДА!

Последние слова были произнесены негромко, но с таким нажимом, что Дергунов молча исчез, обиженно поджав губы.

– Так, – сказал Мирон, обессиленно падая в кресло. – Утро, как всегда, начинается весело. Ну а ты чем обрадуешь? Только давай, если можно, покороче, а то сам видишь, что творится.

– Покороче так покороче, – не стал спорить Юрий. – Если в двух словах, то Светлова похитили, а машину угнали.

Мирон бросил на него озадаченный взгляд исподлобья, повернулся на сто восемьдесят градусов вместе с креслом и некоторое время смотрел из окна вниз, на автомобильную стоянку, словно хотел убедиться, что Юрий не врет.

– Оч хор, – убитым голосом сказал он, принимая исходное положение. – Господи, как я ненавижу эту работу! Ну хорошо. Я вижу, что покороче у нас не получится. Давай-ка подробненько: что, где, как и почему.

Юрий тряхнул головой, отгоняя тошноту, и рассказал все “подробненько”, стараясь не увлекаться деталями и предположениями. Изложив факты, он замолчал и устало прикрыл глаза.

Мирон молчал. Юрий немного подождал, сидя с закрытыми глазами, ничего не дождался и с усилием разлепил тяжелые, словно налитые свинцом веки. Главный редактор сидел напротив него, сильно подавшись вперед, и, часто моргая, разглядывал Юрия с выражением какого-то болезненного любопытства на лице. “Плохи мои дела, – подумал Юрий. – Сейчас он спросит, какого черта я приперся к нему, когда мое место на нарах, и будет совершенно прав."

– Обалдеть можно, – выдержав длинную паузу, сказал Мирон. – Значит, говоришь, ни Светлова, ни машины… И ты решил, что его насильно увезли на нашем микроавтобусе, так?

– Так.

– А тебе не приходило в голову, что все могло быть по-другому?

– Мне много чего приходило в голову, – устало сказал Юрий. – У меня сейчас не мозги, а салат оливье.

– Знакомое состояние, – сказал Мирон, снимая трубку с телефонного аппарата. – Ничего, это только первые сто лет тяжело, а потом привыкнешь… Я только не пойму, почему из всех возможных вариантов ты выбрал наименее вероятный.

– Мне он как раз показался наиболее вероятным, – ответил Юрий. Он не понимал, к чему этот спор о вариантах и вероятностях. Нужно было что-то срочно предпринимать, а Мирон вел себя так, словно ничего не произошло.