Андрей Воронин - Фаянсовый череп

– Это уж как получится, – многообещающе заметил пленник.

– Ты-то чего каркаешь? – удивился Юрий. – Если я твоих корешей не раскатаю, тебе же первому дырка будет. Что, не так? Как ни крути, а ты их сдал с потрохами.

– Посмотрим, – упрямо держал марку пленник.

– Я тебе посмотрю, – с угрозой сказал Юрий. – Охрана во дворе есть? Как у вас тут дело поставлено – пароль надо называть или вы в лицо друг дружку знаете? В общем, это твое дело, но мимо охраны мы должны пройти, понял? Сколько их там?

– Один, – с неохотой ответил пленник. Юрий некоторое время разглядывал его, не скрывая сомнений, так ничего и не разглядел в темноте и наконец сказал:

– Смотри у меня. Я буду рядом, а мне человека голыми руками убить все равно что плюнуть. Если повезет, останешься калекой на всю жизнь. Но это если вякнешь не по нотам. Будь паинькой, и ничего с тобой не случится. Ну, пошел.

Охранник во дворе вышел им навстречу, не скрывая ни своих агрессивных намерений, ни пистолета, который поблескивал у него в руке, отражая свет луны. Узнав своего, он опустил оружие, и тогда Юрий, заранее морщась от боли в разбитом кулаке, врезал ему по челюсти. В свое время, выступая на ринге, он выиграл пятьдесят три боя нокаутом, но там были боксеры, которые умели держать удар и бить в ответ, а здесь – шпана, считавшая себя неуязвимой только потому, что их больше и в карманах у них ножи и пистолеты. Охранник молча повалился в какие-то темные заросли, достававшие ему до пояса. Юрию показалось, что это был чертополох, но он знал, что мог ошибиться: крапива в наших широтах встречается даже чаще.

"Дерсу Узала” все-таки подвел Юрия, заорав благим матом в самом начале спуска в подвал. Юрий обозвал его идиотом и от души врезал ему по шее, отправив пленника в объятия его коллег, которые, толкаясь и сопя, уже перли навстречу по крутой подвальной лестнице. На первый взгляд их было больше, чем опарышей в нужнике в жаркую погоду, но Юрий по опыту знал, что у страха глаза велики, и без раздумий прыгнул следом, обрушившись на врага своим немалым весом.

Он бешено работал всеми четырьмя конечностями, пробивая себе дорогу из узкого тамбура, где столпилось, казалось, не меньше сотни крепких, грубых мужчин, в тускло освещенное одинокой лампочкой помещение с сырыми стенами, сложенными из фундаментных блоков. Вырвавшись наконец на простор, Юрий получил возможность слегка перевести дух и трезво оценить ситуацию.

Противников оказалось пятеро, не считая “Дерсу Узала”, и двое из них уже выбыли из игры. Юрию, к его немалому удивлению, досталось гораздо меньше, чем можно было ожидать: ему оцарапали щеку, и какой-то идиот сильно укусил его за кисть левой руки. Светлов лежал на железной кровати без матраса, привязанный к ней разрезанной на куски бельевой веревкой. Помимо кровати, в помещении имелся сколоченный из потемневших некрашеных досок стол и пара табуретов. На столе Юрий заметил наполненный какой-то коричневатой дрянью одноразовый шприц, а на правой руке Светлова – резиновый жгут. Судя по всему, операция была прервана в самый ответственный момент.

Спустя секунду противники наконец осознали, что на них напало не отделение ОМОНА, а один-единственный человек, и свалка возобновилась. Юрий вывернул из чьей-то потной ладони складной нож со сточенным до узкой полоски лезвием, описал им стремительную дугу параллельно полу, заставив нападавших отпрыгнуть, и начал расчетливо пятиться к кровати, моля Бога, чтобы никому не взбрело в голову устроить здесь пальбу. Он полоснул ножом по веревке, которая удерживала правое запястье Светлова, и сунул нож ему в руку, заняв оборону в центре помещения. Заметив краем глаза, что журналист, стоя рядом с кроватью, с отвращением сдирает с руки резиновый жгут, он схватил табуретку, швырнул ее в лампу и в наступившей темноте толкнул Дмитрия в сторону светлого дверного проема.

Драться в потемках – дело трудное и неблагодарное. Юрий сосредоточился на том, чтобы как можно скорее протолкаться к двери, и вздохнул с облегчением, очутившись наконец на лестнице. Он медленно поднимался спиной вперед, сдерживая напор наседавших снизу хозяев, уверенный, что сзади его надежно прикрывает Светлов: парень, хоть и неопытный, но крепкий, спортивный и не робкого десятка. Именно эта уверенность заставила его удивиться, когда правую лопатку вдруг, без предупреждения, обожгло острой болью. Он оглянулся через плечо, но вместо Светлова увидел еще две оскаленные рожи, а в следующее мгновение наверху послышался сердитый рык мотора, на который подали слишком много мощности, и шорох шин отъезжающего автомобиля.