Андрей Воронин - Груз 200

«Попытаются шлепнуть, – поправил он себя. – Попытка – не пытка, спрос – не беда. А мы попытаемся максимально усложнить им эту приятную задачу.»

Он знал, что не станет колебаться и при первой же возможности сделает все, что от него зависит. Оставалось лишь жалеть, что зависело от него немногое.

С такими мыслями он и заснул уже под утро, когда где-то неподалеку уже начал пробовать голос чудом уцелевший петух. “Дурак, – засыпая, подумал Глеб. – Молчи, а то не миновать тебе кастрюли. Мой грустный товарищ, махая крылом…"

Когда утром в его камеру явился бородатый чин из министерства безопасности и объявил, что его решили проверить в деле, Глеб не испытал никаких особенных чувств. В этой проверке чудилась тень надежды, но очень слабая. Вряд ли чеченцы поверили ему, и задуманный ими спектакль скорее всего был именно спектаклем – бездарным фарсом, устроенным, чтобы немного разнообразить серые военные будни. Увидев шеренгу пленных и видеокамеру, Глеб понял, как все будет: сначала расстрел с запечатлением всего процесса на пленке, потом короткие игры в вербовку и, наконец, пуля в затылок. “Ну что же, – подумал он, – спектакль так спектакль. Ну, я вас удивлю!"

Однако удивиться для начала! пришлось ему. Оказалось, что на грязном школьном дворе собралось множество его знакомых. Сначала он внутренне остолбенел, увидев на правом фланге шеренги приговоренных коренастую фигуру и морковные волосы разведчика, от которого убегал меньше суток назад, а потом едва сдержал удивленный возглас, разглядев оператора, снимавшего расстрел. Это была та самая блондинка из поезда. На секунду им даже завладела бредовая мысль: он ошибся, и девица была вовсе не американкой, как ему показалось, а литовкой или латышкой, ехавшей в Чечню на заработки. Сейчас, когда стрелять было не в кого, она выполняла роль хроникера. Камеру, пригибавшую девицу к земле, Глеб тоже узнал, но оператора, который вчера сопровождал разведгруппу, нигде не было видно. Потом Сиверов заметил пожилого бородатого чеченца, который с автоматом наперевес неотступно следовал за девушкой, и понял, что его предположение было ошибочным.

Вертя в руках “Макаров”, данный ему Ахметом, он еще раз осмотрелся. Чеченцев здесь было человек двадцать, что почти сводило к нулю его шансы выбраться отсюда живым. Вчерашний мальчишка, предлагавший прикончить его еще в горах, стоял в опасной близости от рыжеволосого разведчика, держа автомат с подствольным гранатометом так, словно он один в целом свете являлся обладателем столь грозного оружия. Его глаза перебегали с Глеба на пленных и обратно с выражением презрительного превосходства, палец то и дело прикасался к спусковому крючку. “Черта с два, – подумал Глеб, вспомнив собственное желание надрать сопляку уши и дать пинка. – Никакие пинки ему не помогут. Он умеет убивать, он любит убивать, и он будет убивать до тех пор, пока его кто-нибудь не остановит. Но вот стоит он хорошо. Просто отменно стоит! Эх, если бы рыжий сообразил!.."

Он потребовал, чтобы ему вернули кольт, ни на что особенно не надеясь, и был слегка удивлен, когда его требование выполнили. Обойма “кольта” была полна, и затвор, когда Глеб оттянул его, пошел легко и плавно, без задержки скользя по хорошо смазанным направляющим.

– Ну что, ребята, вы готовы? – спросил он, глядя прямо в глаза рыжеволосому командиру разведгруппы. – Сейчас начнем.

Ему показалось, что в блекло-голубых глазах рыжего разведчика что-то дрогнуло. Там промелькнула тень понимания и надежды, но в следующее мгновение они снова стали похожи на два пыльных голубых камешка, лишенных всякого выражения, словно рыжий уже был мертв. Юный убийца с автоматом принялся выкрикивать оскорбления, торопя Глеба, и Слепой посмотрел на него почти с сожалением.

– Как же ты мне надоел, щенок, – сказал он, поднимая пистолет.

Черно-сизый ствол кольта нацелился прямо в лоб рыжему. Его зрачки расширились в ожидании вспышки и смерти, а в следующее мгновение Глеб плавно сместил прицел и нажал на спуск. Кольт привычно подпрыгнул в его руке, и молодой боевик молча повалился в грязь, выпустив автомат.

Глаза рыжего распахнулись еще шире. Пока он и все остальные пытались осмыслить происходящее, Глеб успел выстрелить еще дважды, сократив количество зрителей до семнадцати. На верхней ступеньке крыльца истошно завопил бледный контрразведчик, и кто-то, выйдя наконец из ступора, полоснул длинной очередью по тому месту, где только что стоял Глеб. Грязь взметнулась к небу цепочкой фонтанов, Слепой выстрелил в прыжке, и метивший в него автоматчик опрокинулся навзничь, так стремительно схватившись за простреленный лоб, словно его вдруг осенила гениальная идея.