Андрей Воронин - Панкрат

— А я думал, что здесь хоть днем спокойно. Николай Павлович махнул рукой и досадливо поморщился.

— Какое там…

Они помолчали. Потом хозяин осторожно, полуутвердительно произнес:

— А ты ведь тоже здесь воевал, сынок? Панкрат молчал, и старик поспешил извиниться за неприятный вопрос. Суворин же, тронутый таким естественным и теплым, отеческим обращением — “сынок”, сидел, вслушиваясь в свою смятенную душу, в которой лишь одно это слово подняло целую бурю чувств.

— Да нет, вопрос-то нормальный, — отозвался он через несколько секунд. — Служил я здесь, в первую кампанию еще. И друзей потерял много, — подумав, он уточнил, словно подводя черту. — Всех.

Николай Павлович молча пожевал губами. Что-то подсказывало Панкрату, что и его война не обошла стороной. Наверняка кто-то из детей погиб, но спрашивать об этом, бередить старые отцовские раны он не хотел.

За завтраком он вызвался помочь Софье Петровне поднести чемодан в месторасположение части, где когда-то служил ее сын.

В десять часов они покинули гостеприимных хозяев и вышли на улицу. После тех выстрелов, которые Панкрат услышал ранним утром, больше ничто не нарушало тишину в городе, который словно не верил в то, что пережил еще одну ночь. Единственными звуками, долетавшими с улицы за это время, были переклички сменяющихся патрулей и утробное рычание бэтээров.

Пока они добрались в расположение части, у них дважды проверяли документы. Панкрат несколько волновался, предъявляя свой пропуск, купленный за две сотни “зеленых” еще на дагестано-чеченской границе, но все прошло гладко — бумага была вполне, что называется, “на уровне”.

На ступеньках изрядно покореженного здания, которое когда-то было райисполкомом, а теперь стало прибежищем для одной из миротворческих частей, он распрощался с Софьей Петровной, пожелав ей всего хорошего и безопасной дороги домой.

— И тебе того же, Панкрат, — она слабо улыбнулась, пробуя поднять чемодан самостоятельно. — Что б я без тебя делала? Ну, до свидания. Найди свою невесту побыстрее, и свадьбу сыграйте.

Панкрат кивнул и, махнув женщине рукой на прощанье, зашагал по изрытой воронками улице.

В телепрограмме, где Ирина давала интервью, указаны были все данные, необходимые для того, чтобы разыскать госпиталь, в котором она работала. Панкрат поначалу запомнил их и держал в памяти, а потом записал на бумажку, хотя никогда не страдал забывчивостью. Гудермес он достаточно хорошо помнил еще по первой войне (такое не забывается!), но для верности решил обратиться к патрульным, чтобы проверить, не сбился ли он ненароком с нужного курса.

Суворин подошел к бэтээру, вставшему на углу одной из улиц, образовывавших Т-образный перекресток, и поздоровался со скучавшими на броне бойцами. Дул пронизывающий сырой ветер, небо заволакивало тучами, и ребята не были особенно радушными и расположенными к разговору.

— Стой, — хмуро скомандовал старший, едва заметно поводя стволом висевшего на плече автомата. — Документы и пропуск в зону.

Панкрат сунул руку во внутренний карман куртки, и тут же двое, соскочив с брони, направили на него автоматы.

— Да вы чего, ребята, — миролюбиво начал Панкрат. — Я же…

— Шустрый ты больно, — оборвал его старший. — Петров, возьми у него документы.

Боец в серо-коричневом “городском” камуфляже бесцеремонно забрался к Панкрату за пазуху и вытащил полиэтиленовый пакет, в котором тот держал паспорт и пропуск — документ, в котором в графе “основание для выдачи” значилось, что он едет к своей невесте, Ирине Соболевой.

Старший быстро пробежал глазами документы. Цепким, запоминающим взглядом окинул Суворина и вернул ему пакет.

Спрятав документы, Панкрат задал интересовавший его вопрос.

— А тебе зачем? — все так же неприветливо спросил патрульный, постукивая костяшками согнутых пальцев по деревянному ложу.

Суворин объяснил. Рассказал даже про то, как и при каких обстоятельствах познакомился с Ириной — в двух словах, конечно.

— Чего же ты сюда лриперся после стольких лет-то? — вместо ответа спросил его заметно подобревший патрульный, признавший Панкрата за своего. — Неужели на гражданке хуже, чем в пекле?

Суворин пожал плечами.

— Выходит, хуже, — произнес наконец и подумал:

«Черт, а ведь действительно…»

Патрульный покачал головой и, достав карту города, закатанную в прозрачный пластик, объяснил Панкрату, как лучше добраться до госпиталя, нынче располагавшегося в здании школы — после того, как городская больница превратилась в груду кирпичей от взрыва трехсот кило тротила, находившихся в грузовике, на котором подъехали смертники-террористы.