Андрей Воронин - Петля для губернатора

Третий этаж и решетка на окне как-то плохо сочетались друг с другом, но Слепой решил пока не торопиться с выводами – для выводов у него было маловато информации.

С облегчением откинувшись на подушку, он переждал приступ головокружения и приступил к дальнейшим исследованиям. В результате этих исследований выяснилось, что он раздет до белья и лежит на каком-то топчане, укрытый байковым солдатским одеялом в хрустящем от крахмала пододеяльнике. Грудная клетка у него была туго стянута бинтом, и на голове тоже обнаружилась марлевая чалма, намотанная с профессиональной ловкостью. Тем не менее, на больницу это место было совершенно не похоже. Оно вообще мало на что походило, это странное место с решеткой на окне, выстроенное и отделанное с европейской скрупулезностью и аккуратностью.

"Куда же это меня занесло? – с интересом подумал Глеб. – Дичь какая-то. Больница не больница, гостиница не гостиница.., и не тюрьма тоже, хоть и решетка на окне…

Какой-нибудь недостроенный дом отдыха? Все равно, при чем здесь решетка? Что тут красть, кроме моей драгоценной персоны? Вот разве что светильники, да еще линолеум с пола. На стройках часто ставят на окна временные решетки, чтобы народ не растаскивал сантехнику, но эта решетка на временную совсем не похожа, да и вообще… Странное место. Или это меня так стукнуло, что теперь мне буквально все кажется странным? Эх, – с горечью подумал он, – ну что это за жизнь? Ведь есть же, наверное, счастливые люди, у которых все воспоминания помещаются в семейном альбоме, и самое волнующее из них – это как в позапрошлом году ходили по ягоды, и тетю Машу в малиннике укусила пчела. Бедная тетя Маша! Щеку у нее раздуло, глаз заплыл, она этого до самой смерти не забудет…"

Кряхтя, он сбросил ноги на пол и сел на топчане. Оказавшись в незнакомом и странном месте, следовало незамедлительно осмотреться, чтобы составить определенное мнение о своем положении и план дальнейших действий.

Сломанные ребра немедленно выразили свой протест против намерений Глеба, в голове лопнула очередная начиненная болью петарда, комната косо поплыла в сторону, но Слепой отмахнулся от своего недомогания, как от назойливой мухи: сейчас ему было не до того. Если ты профессионал и тебя при этом угораздило подставиться точнехонько под выстрел из гранатомета, изволь пенять на себя. Твои болячки – это твоя проблема, и чем дольше ты будешь валяться, стеная и закатывая глаза, тем серьезнее будут твои проблемы и тем вернее они сведут тебя в могилу.

Сделав себе короткую энергичную выволочку, Глеб оттолкнулся от топчана и встал, ощущая себя межконтинентальной ракетой в момент старта – ракетой с серьезными неполадками в системе управления, готовой в любой момент рухнуть обратно на стартовый стол. Для того, чтобы скорректировать полет и удержать ускользающее равновесие, он схватился за стену и был несказанно удивлен, обнаружив, что стена пружинит, словно сделана из пористой резины. В первый момент он решил, что из-за контузии ему мерещится всякая чертовщина, но стена действительно была мягкой и ощутимо подавалась под рукой.

Глеб удивленно шевельнул бровями под марлевой чалмой: насколько ему было известно, мягкие стены являлись принадлежностью психиатрических лечебниц, да и то скорее в кино и на страницах романов, чем в реальной жизни. Он снова огляделся и пожал плечами: как-то раз ему довелось посетить отечественную психбольницу, и это место имело с ней очень мало общего. Глеб почувствовал, что теряет связь с реальностью. Потеряв сознание за рулем автомобиля, можно было ожидать пробуждения где угодно: в луже крови на обочине лесной дороги, в больнице “скорой помощи”, вообще на том свете, но эта пустая светлая комната с узорчатой решеткой на окне не лезла ни в какие ворота. Упругая податливость стены вдруг стала неприятной, словно Глеб упирался рукой в стенку громадного желудка, который незаметно его переваривал, и он, оттолкнувшись от этой противоестественной упругости, нетвердыми шагами поплелся к двери.

За дверью действительно оказалась тесноватая прихожая, в которой из обстановки имелись только непонятный металлический кронштейн в углу под потолком и еще две двери. Одна из них вела в сверкающий нежилой чистотой санузел с узким и тоже зарешеченным окошком напротив душевой кабины, а вторая, по всей видимости, открывалась в коридор, по которому можно было выбраться из этого непонятного места. “Можно было бы, – мысленно поправил себя Глеб, – если бы эта чертова дверь открывалась”.