Андрей Воронин - Шальные деньги

Принялись расспрашивать прохожих, людей в соседних кабинках, бесцеремонно прерывая их разговоры. Короче, навели шороху.

"Небось говорят, что ловят террориста, сообщившего, что заминирован вокзал. Быстро работают, много людей подключили. К Потапчуку теперь не подобраться. Да и реальной власти у него сейчас нет. Хорошо, если еще в квартиру ему охрану не подселили. Кабинет служебный уже занят. Не позавидуешь Федору Филипповичу. Хорошо, что я хоть портсигар ему вернул. А то без привычной вещи совсем невмоготу было бы старику”.

Сиверов представил себе, как генерал сидит у себя дома на старом кожаном диване в домашних тапочках. В креслах же расположились дюжие охранники, не спускающие с генерала глаз, вскакивающие при каждом звонке и каждом шорохе. А генерал, хоть и не переваривает Вагнера, поставил компакт и слушает. На лице Потапчука блаженная улыбка, потому что он хорошо представляет себе, как противна охранникам оперная музыка.

"Может и в мансарде мне появляться не стоит. Береженого Бог бережет. И простой народ, и власть предержащих, и журналистов устроит любой исход расследования. Признают виноватым меня или Ленского… Людям главное – найти виноватого, а виновен ли он на самом деле – вопрос десятый. Есть только два человека, которым нужна правда, потому что от этого зависит их жизнь: я и сам Ленский. Надо объединить наши усилия, надо с ним встретиться, хоть он и мечтает заполучить мою голову”.

На этот раз Ленский приехал к Лие без цветов, без благостной улыбки на губах. Но если в прошлый раз эти знаки внимания вызывали у женщины лишь раздражение, то теперь она готова была броситься бывшему любовнику в объятия.

– Боже мой, как я рада, что с тобой ничего не случилось.

Ленский шагнул в квартиру, оставив охрану на площадке. Лия была сейчас единственным человеком, на которого Спартак Иванович мог смотреть с видом победителя: оказался прав он, а не она.

– Теперь ты понимаешь, что натворила?

– Я же не знала…

Лия усадила Ленского в кресло, сама же села на подлокотник рядом с ним.

– Буду с тобой откровенна, как никогда. Да, я понимала, что незнакомец хочет тебе навредить, но я не ожидала, что все так обернется. Я не хотела смерти Данилова. Я не хотела таких неприятностей.

– Их у меня теперь предостаточно. Ты своего добилась, – Ленский выдернул руку из ее ладоней.

– Я всего лишь глупая женщина, Спартак, и теперь не боюсь в этом признаться.

– Поздно, – отрезал олигарх.

– Хорошо, чего ты теперь от меня хочешь? Я наказана. До конца жизни я буду помнить, что на моей совести смерть твоего компаньона.

Ленский взял Лию за плечи и заставил смотреть себе в глаза.

– Ты говоришь правильно, но почему отводишь взгляд?

Лия, сделав над собой усилие, несколько секунд смотрела в глаза Ленского, затем опустила веки.

– Мне стыдно, Спартак. Мне неуютно. Не заставляй меня страдать.

– Твои страдания ничто по сравнению с моими. Я даже завидую Данилову. Он ничего не успел понять. А мне теперь отдуваться за двоих.

– Что я еще могу для тебя сделать? Ты присылал ко мне Прохорова. Я ему все рассказала. Все, что знала. Или ты думаешь, я что-то утаила от тебя?

– Тебе повезло, Лия. С женщинами я не воюю.

Вспомнив о деньгах, Лия спохватилась, сбросила на пол газету и попыталась всучить Ленскому доллары, оставленные им во время предыдущего визита.

– Лия, об этом даже как-то неудобно напоминать.

– Забери, я так не могу.

– Пусть лежат. Пригодятся. Остерегайся его, он самый настоящий убийца. Води машину поосторожнее.

Ленский провел в квартире у своей бывшей любовницы еще минут пятнадцать, после чего отправился восвояси. Теперь он был уверен, что если агент Потапчука еще раз попадется на глаза Лие, та непременно позвонит ему и предупредит.

Олигарх в сопровождении охранников вышел из подъезда, сел в машину. “Мерседес” и два джипа торжественно, как похоронная процессия, выехали со двора. Лия еще минуту постояла у двери, нервно кусая губы. Ленский по-прежнему оставался ей противен, но она чувствовала, что только он теперь способен ее защитить. Весь остальной мир казался ей еще гаже, чем окружение олигарха.

"Впервые за последние месяцы я кому-то поверила, – подумала женщина, – и, как оказалось, зря. Наверное, прав Спартак: каждый думает только о себе и ни в грош не ставит других”.

Ей показалось, что по квартире прошелся ветерок и тут же утих. Женщина вернулась в гостиную, нервно выбила из пачки сигарету, щелкнула зажигалкой, и вдруг ужас сковал ее: отворилась балконная дверь, качнулась занавеска, а вслед за ней качнулся язычок пламени над зажигалкой. Спокойно, словно он давно находился в квартире и лишь вышел на балкон покурить, в гостиную зашел Сиверов. Женщина стояла с горящей зажигалкой, как стоят со свечкой в церкви.