Андрей Воронин - Слепой для президента

Внутри было четыре полочки. На самой верхней, на уровне глаз, лежал «вальтер», поблескивая вороненым железом. Симаковский взял его в левую ладонь и сжал рукоять.

«Вот жизнь! Сорок пять лет оттрубил в КГБ и ни разу не выстрелил. Бывает же такое! И звание у меня солидное – полковник, а стрелять из боевого оружия в боевой обстановке так ни разу и не пришлось. Не довелось мне убить выстрелом какого-нибудь преступника, участвовать в захвате шпионов. Ну да ладно, ладно, что зря расстраиваться, с моей помощью столько людей ушло из жизни, что если бы я полдня без остановки стрелял, то не убил бы столько, сколько умертвила моя лаборатория», – «Вальтер» лег на место.

Еще две полки занимали многочисленные коробочки разных размеров. Вот в этих-то коробочках и хранились результаты сорокапятилетней деятельности полковника Симаковского – всевозможные отравляющие вещества, многие из которых были уже бесполезными.

Давным-давно кончился срок их годности, но полковник не выбрасывал их, не в силах расстаться со своими творениями. Время от времени – раз в год или два – он перебирал ампулы или гладкие капсулы, любовно поглаживая их дрожащими старческими пальцами. Ради одной какой-то ампулы, в которой и вещества-то было не более трех-четырех граммов, иногда приходилось работать и день и ночь на протяжении года, но результат порой даже превосходил ожидание заказчика, а иногда отрава оставалась невостребованной, в таких случаях о ней старались забыть. Ведь почти каждый яд разрабатывался для определенных условий, для сочетания с определенными продуктами, под конкретного человека, иногда приходилось учитывать даже особенности климата. Симаковский знал толк в этих вещах, и страшно переживал, когда срочный заказ вдруг становился никому не нужным.

Наконец-то в руках Бориса Андреевича появилась коробочка, похожая на портсигар. Старик открыл ее.

Внутри, на вате, рядком, как пули, лежали четыре продолговатые ампулы.

«Вот чего жаждет полковник Руднев. Ну что ж, одну из них я ему дам. Можно было бы, конечно, потребовать денег. Ну да, ладно, все-таки своим помогаю, не каким-нибудь бандитам, с этими бы у меня разговор был короткий – чайку не хотите?»

Правда, было несколько случаев, когда старик Симаковский помог бандитам, продал несколько ампул абсолютно безобидных, на взгляд Бориса Андреевича, отравляющих веществ, которые при минимальной сноровке мог изготовить и кустарь.

И несколько бизнесменов ушли из жизни. Симаковский получил немало денег, что и позволяло ему успешно сводить концы с концами. Но то – самые простые яды, которые потом легко обнаруживаются в организме.

Наивысшими же достижениями своей научной мысли Симаковский полагал два направления. Одно он просто развивал, начали его другие, и задолго до него – яды, которые после воздействия распадаются на абсолютно безобидные составляющие. Второе же направление он считал своим открытием: разработанные им вещества назвать ядом язык не поворачивался, их можно есть килограммами и даже не почувствовать изжоги, но каждый такой «яд» рассчитан на сочетание с определенным лекарством. Несложно узнать, какие лекарства постоянно принимает человек, выбрать нужный «яд» и ждать, когда же произойдет роковое сочетание.

Венцом же своей деятельности отставной полковник считал вещество, которое, наверное, так никто ни разу и не применил. Оно становилось смертельно опасным лишь в сочетании с операционным наркозом, с обезболивающими. Имело оно одну особенность – задерживалось в организме; для того, чтобы вывести даже малое его количество, требовалось месяца два-три. Работал над этим веществом Симаковский по своей инициативе, заказа такого никто ему не давал. Но руководство сразу же согласилось финансировать его проект, ведь у всех старых гебистов свежи были в памяти и дело «врачей-вредителей», и легендарная смерть легендарного же Фрунзе.

Именно таким препаратом интересовался Руднев.

"Значит, знал, что подобные разработки велись. Значит, знал, что у меня может иметься этот «яд». Как, скорее всего, знал и то, что я в пору безденежья помог бандитам. Нет, правильно, что я не стал с ним ссориться.

Неприятности пусть случаются с другими. Конечно же, я могу догадаться, кому понадобился мой препарат, в чей организм он попадет. Но ведь могу и не догадаться.

Удостоверение подлинное, человек при должности… Эх, такую страну развалили – империю. Должен же кто-то за это поплатиться. Вот я счетчик и выставлю".