Андрей Воронин - Слепой для президента

Руднев и его люди метались по ступеням, пытаясь отыскать в толпе человека в комбинезоне. Горожане, завидев на ступеньках вооруженных людей в штатском, бросались кто обратно в переход, в надежде выбраться с другой стороны, кто – на улицу.

– Он там, там, – твердил полковник Руднев, – в переходе только два выхода, ему не уйти.

Аркадий Борисович схватил за плечо мужчину в яркой куртке, который попытался прошмыгнуть мимо него, втянув голову в плечи, и развернул его к себе лицом.

– Нет, не он, тот был выше.

Глеб Сиверов – в длинном пальто, в шляпе, с зонтиком в раненой руке – пробрался к выходу, обращенному к гостинице «Космос». Его толкали, наступали на ноги. Он поднимался все выше и выше.

– Что ты по ногам топчешься! – возмутился Глеб, поравнявшись с полковником Рудневым, и оттолкнул от себя какого-то парня, – мои «беркешптоки», между прочим, двести баксов стоят!

Сиверов нагнулся и принялся носовым платком счищать с ботинка рифленый след чужой подошвы, а сам в это время, скосив глаза, посмотрел на мужчину с пистолетом в руке, запоминая его лицо. Затем капсулапосылка вместе с носовым платком исчезла в кармане пальто.

Глеб отошел от перехода метров на двадцать и нажал кнопку дистанционного пульта – под землей вспыхнул свет. Руднев и его люди тут же устремились вниз.

В холле гостиницы уже собралась толпа, через которую что-либо увидеть было невозможно. Сиверов отыскал взглядом одну из дежурных, подошел к ней:

– Что случилось?

– Такой ужас! – проговорила женщина, – итальянца убили и его охрану, всех наповал, снова эти бандитские разборки… – Как хорошо, что я сегодня уезжаю из вашей гостиницы, – вздохнул Глеб.

Он бы поговорил и подольше, но чувствовал, как уже начинает кружиться голова от потери крови и немеет перетянутая кашне рука.

В своем номере Сиверов первым делом вытащил из люка микрофон и провода, скомкал их и спустил в унитаз. Пальто упало на край ванны, тонкое шелковое окровавленное кашне тоже полетело в унитаз. Сиверов надорвал рукав, щелкнул газовой зажигалкой. Язычок пламени лизнул рану. Пузырилась, запекалась кровь.

Глеб плотно сжал зубы, превозмогая боль. Наконец-то кровотечение унялось.

Полковник Руднев гнал «фольксваген» от Москвы к дачному поселку нещадно, как будто ненавидел свой автомобиль и ненавидел люто. Вообще он был вне себя от ярости. Через каждые полминуты он грязно матерился, стучал кулаком раненой руки по баранке.

Руднев обгонял все машины, которые попадались ему на пути, обгонял жестоко – так, как это может делать только сошедший с ума или вдрызг пьяный, не контролирующий свое поведение человек. В конце концов – видно, на то была воля провидения – он благополучно съехал с кольцевой и погнал по неширокой, на две полосы, асфальтированной дороге к дачному поселку.

Естественно, там его специально не ждали, но железные ворота, тем не менее, разъехались, и серый «фольксваген» с зажженными фарами, визжа тормозами, подлетел к дому и застыл у самого крыльца.

Лишь здесь, у крыльца своего шефа, человека, который знал о нем столько, что этого хватило бы не только на пожизненное заключение, но и на смертную казнь, полковник Руднев почувствовал страх. У него даже затряслись поджилки, а ладони сделались мокрыми от липкого, холодного пота. Сейчас он уже не осмеливался громко материться. Матерные слова застывали на его побелевших губах вместе с вязкой, как глина, слюной.

Дверь открылась. Руднев очутился в гостиной, по которой, низко нагнув голову, словно бык, и заложив руки за спину, ходил хозяин.

– Ну, что скажешь, Аркаша? – не оборачиваясь к гостю и не здороваясь прорычал он.

– Добрый вечер, – попытался смягчить предстоящий разговор полковник.

– Что скажешь? – ледяным тоном повторил хозяин.

И по тому, как была сказана эта невинная фраза, Руднев понял, что шеф уже обо всем знает.

«Какая сука успела меня заложить?!» – поразился полковник.

– Вот, приехал… – Вижу.

– Вы даже в мою сторону не смотрите.

Но в это время хозяин дачи остановился и резко развернулся, застыв перед полковником Рудневым. Руки шефа были все так же сцеплены за единой, а ноги стояли на ширине плеч.

– Так что скажешь, Аркаша? Чем порадуешь? – неприятно скривив губы, обратился к своему помощнику ныне опальный генерал, плетущий заговор против президента.

– У меня нет объяснения тому, что произошло. Этого нельзя было предвидеть.

– Да на кой хрен мне твое объяснение? Я тебя не за объяснениями посылал, а за тем, чтобы ты, подонок, дело делал! А ты только и умеешь, что бабки загребать и новых требовать!