Андрей Воронин - Слепой стреляет без промаха

В конце концов Глеб ограничился тем, что промокнул кровь полотенцем. Когда он со своими туалетными принадлежностями вернулся в купе, Наталья заметила:

– Наверное, у вас, Глеб Петрович, очень скверный характер.

– С чего ты взяла?

– Ну, это я так, чтобы отыграться. Вчера вы демонстрировали мне свои дедуктивные способности, а сегодня я продемонстрирую вам свои. Разве можно иметь нормальный характер, если вы способны довести зубную щетку до такого состояния?

Глеб взял в руки зубную щетку, держа ее за изящно выгнутую серую пластиковую ручку.

– А что здесь особенного?

– Вы только посмотрите на ее щетину Это же надо с таким остервенением чистить зубы, чтобы потом она торчала в разные стороны, словно волосы на голове пьяницы после недельного запоя!

– У тебя больная фантазия, Наташа, – заметил Глеб, пряча щетку в футляр.

– А еще вы очень нервничаете – целых четыре пореза.

– Не люблю, когда люди начинают рассуждать о том, в чем ни черта не понимают, – обозлился Глеб, – и уж совсем неприлично, если женщина берется рассуждать о бритье. Может быть, в первом случае ты и права, но вот о порезах оставь судить мне одному.

Глеб вытряс на ладонь остатки одеколона из фигурного флакона и слегка поморщился. Щеки словно обожгло огнем.

– Не хотите беседовать, и не надо. Я думала, вам интересно, – Наталья немного обиженно поджала губы и принялась убирать постель.

– У тебя тоже характер не подарок, – засмеялся Глеб. – Судя по тому, как ты комкаешь простыню, тебя, как минимум, можно назвать неряхой.

– Многим мужчинам нравятся неряхи, – не оборачиваясь, отвечала Наталья.

– Но только не танцорам, – напомнил ей о вчерашнем разговоре Глеб Сиверов.

Девушка оставила это замечание без последствий, но с одеялом управилась на этот раз очень старательно. Она расстелила его, разгладила все складки и только после этого уселась на койку с ногами. На столике стояли четыре стакана и недопитая бутылка коньяка.

– Может, это и не мое дело, – сказала Наталья, – но я страшно любопытная.

Можно спросить?

– Спрашивай, – не ожидая подвоха, ответил Глеб.

– Судя по всему, вы человек богатый.

– Допустим.

– А вот путешествуете поездом, а не самолетом.

– Я боюсь высоты, – улыбнувшись, ответил Глеб.

– А по-моему, вы боитесь чего-то другого.

– Нет-нет, только пустоты.

– Высоты, – поправила его Наталья.

– И пустоты тоже.

Чтобы перевести разговор на другие рельсы, Сиверов предложил:

– Завтракать ты собираешься? И тут Наталья обрадовалась.

– Вот и отлично. Я-то совсем и забыла, что у меня остались деньги, сэкономленные вами. Хотите, я угощу вас шикарным завтраком? Кажется, здесь есть вагон-ресторан.

– Идея неплохая, – оживился Глеб. – Только предоставь мне заплатить за тебя.

– Почему? – расстроилась Наталья.

– Иначе я не смогу поверить в то, что я богатый человек. Девушка принялась обуваться. Кожаный ремешок никак не хотел вдеваться в маленькую медную пряжку.

– Пошли, – наконец-то сказала она, справившись с застежкой. Но уже оказавшись в коридоре, спохватилась:

– Ой, а кто будет сторожить наше купе? Его же не запрешь? – ее взгляд сделался грустным.

– Кому-то из нас придется ждать, пока позавтракает другой.

Глеб, улыбнувшись, извлек из кармана куртки связку ключей и отыскал трубочку с треугольным сечением. Она легко вошла в отверстие замка. Купе оказалось запертым. Глеб подергал ручку, скорее для того, чтобы продемонстрировать Наталье, чем для того, чтобы проверить, сработал ли замок.

– Чем больше я вас знаю, – покосилась на него Наталья, – тем страшнее мне становится. Наверное, вы с такой же легкостью умеете открывать замки сейфов. – И замки чужих квартир тоже, – Глеб галантно пропустил Наталью вперед и пошел за ней следом.

– Я всегда боялась, ездя в поездах, что не смогу отыскать свое купе, когда буду возвращаться, и поэтому придумывали всяческие хитроумные комбинации, чтобы запомнить номер.

Глеб, проходя мимо приоткрытой двери купе рядом с местом проводника, заметил четырех мужчин, расположившихся возле столика. Валялись мятые денежные купюры – трое пассажиров играли в карты. Глеб умел безошибочно определять людей, причастных к преступному миру.

«Вот так компания! – подумал он. – И самое странное, ведут себя на удивление тихо».

Но Наталья не дала ему продолжить эту мысль.

– Самое странное, – говорила она, – что я совсем не ощущаю выпитого вчера.