Андрей Воронин - Слепой стреляет без промаха

– Изумительно! Это один из лучших вечеров в моей жизни, – шелестя огромным букетом роз, сказала Ирина.

– Тогда я рад за вас.

Такси помчало по городу. Ирина прижималась к Глебу, заглядывала ему в глаза, сжимала пальцы, нежно теребила ладонь. Ей хотелось как можно скорее попасть домой.

Глеб и на этот раз не обратил внимания на то, что за ними, хоть и в отдалении, следовала машина. Когда такси въехало во двор, черная служебная «волга» с двумя сотрудниками ФСБ проехала чуть дальше и свернула за угол.

Глеб и Ирина поднялись в квартиру. Едва защелкнулся замок, как Ирина сбросила туфли на высоких каблуках, швырнула в угол плащ и буквально повисла на шее Глеба, жадно и страстно целуя его в губы.

– Наконец-то… наконец-то мы одни, – шептала она. Глеб приподнял Ирину и ответил поцелуем на поцелуй. Вдруг зазвонил телефон.

– К черту! К черту все звонки! – сказала женщина и стянула с Глеба пиджак, сорвала галстук и, путаясь, принялась торопливо расстегивать пуговицы рубашки.

А Глеб вытащил заколки, и черные вьющиеся волосы рассыпались по плечам Ирины. Глеб подхватил женщину на руки, легко, словно та ничего не весила, и понес в спальню.

А телефон продолжал исступленно звонить.

– К черту! К черту! – шептала Ирина, ища своими губами губы Глеба.

– Я выключу, он меня раздражает, – сказал Глеб.

– Нет, я выключу, – сказала Ирина, легко вскочила, выбежала в большую комнату и выдернула штекер из розетки.

В квартире наступила тишина.

– Я включу музыку.

– Да-да, включи, – сказал Глеб, снимая брюки и забираясь под махровую простыню.

Зазвучала музыка. Она заполнила спальню. Казалось, огромная тахта качается на высоких волнах, как надувной матрас. Ирина то приближалась к Глебу, то отстранялась от него. Мужчина и женщина сливались в одно целое, их руки и ноги сплетались, тела прижимались. Слышались стоны, вздохи. А музыка звучала, укачивая счастливых любовников, вознося их к вершинам блаженства.

Наконец, Ирина вздрогнула, прикусила губы, страстно вздохнула и откинулась на подушки. Глеб открыл глаза и увидел черные волосы, рассыпанные на белой ткани подушки, увидел цепочку с маленьким изящным крестиком.

Ирина открыла глаза.

– Я хочу, чтобы ты всегда был со мной. Всегда-всегда! Мне надоело, что ты уходишь, исчезаешь, мне надоело тебя ждать. Надоело всего бояться, – Ирина прикоснулась к повязке на левом плече Глеба. – Тебе больно? – спросила она.

– Нет, рана уже затянулась. На мне все заживает очень быстро.

– Я не хочу, чтобы у тебя на теле появлялись новые раны. Я люблю тебя, – сказала она, прикасаясь пальцами к губам Глеба. – И можешь ничего не говорить, ничего не объяснять. Я все равно буду любить тебя…

Сергей Соловьев проснулся на удивление рано. Обычно он вставал ровно в семь, а сейчас на часах было только шесть. Он и сам не мог понять, почему проснулся в столь ранний час. Вроде бы вчера не пил, никакой очень срочной работы у него не было. Несколько минут Соловьев лежал, глядя в потолок. Он смотрел на пятно солнечного света, на искорки хрустальной люстры. Затем резко сбросил одеяло и по-армейски вскочил с кровати. Несколько раз присел, чтобы размять ноги, наклонился, подпрыгнул и только потом вышел из спальни.

– Удивительно! Слишком рано я проснулся, – сам себе сказал полковник Соловьев, стоя посреди гостиной, уже прекрасно понимая, что больше спать не будет.

Он чувствовал себя достаточно бодрым и отдохнувшим.

– Небольшая зарядка мне не повредит, – сказал Соловьев и, бросившись на ковер, начал отжиматься.

Когда он досчитал до пятидесяти, то поднялся и принялся махать ногами. Он быстро вспотел и только после этого направился в ванную комнату. Там он позволил себе постоять дольше обычного под упругими холодными струями душа.

Затем растерся большим махровым полотенцем, намылил щеки и тщательно выбрился.

Крем, хорошая туалетная вода – и Соловьев почувствовал себя совершенно бодрым.

Голова работала ясно.

Приготовил яичницу с ветчиной, обильно полил ее темно-красным импортным кетчупом, сварил себе кофе. Но вначале выпил чашку чая с лимоном. Съев яичницу, Соловьев закурил и стал пить кофе. Первая утренняя сигарета всегда была самой приятной и сладкой.

Он всегда с утра прикидывал план на предстоящий день. Сейчас он знал, что ему необходимо связаться с Глебом, необходимо решить одну-единственную проблему – когда и где Глеб уберет вора в законе Мартынова Петра Петровича по кличке Седой или его партнера и приятеля Богаевского Иосифа Самсоновича по кличке Дьякон или Монах. Лучше всего, как понимал Соловьев, операцию провести за городом. Но ведь эти двое могут приехать в Москву, где у них были квартиры, могут вообще куда-нибудь вдруг уехать.