Виктория Дьякова - «Тигр» охотится ночью

– На самом деле, это очень грустная история, Джилл, – сокрушенно покачала головой Маренн. – Ведь она говорит лишь о непростительном цинизме русских командиров, которые заранее просчитали, что половину их соотечественников убьют, и легко смирились с этим. А на сэкономленные от покупки оружия деньги хотели, наверное, закупить в Америке тушенку, чтобы накормить тех, кто выживет…

– Азиаты… – улыбка медленно сползла с лица Джилл. – Я читала о византийцах, у которых русские переняли очень многое, и о татарах, под игом которых они долго находились. Вот и впитали от тех и других изощренную жестокость и истинно азиатское коварство. Нет, все-таки мы, потомки римлян, намного честнее! Мы – вечные солдаты, открыто вступающие в бой. Да и вся наша культура открытая и честная, тогда как у русских всё всегда исподтишка. Всё с подковыркой да длинными окольными путями. А человеческая жизнь для них ничего не стоит. Да и никогда, пожалуй, не стоила. Страна большевиков построена на костях…

На лестнице послышались шаги, и Маренн предупредупреждающе приложила палец к губам: к ним спускалась Наталья.

– В итоге мы с Натали разобрались с этими пресловутыми квартирными счетами, – сказала она при ее появлении, словно продолжая давно начатый разговор. И повернулась к Джилл: – Как только Клаус позвонит, обязательно передай ему, что он мне нужен. Срочно.

– Хорошо, мама. Передам.

– А сколько, кстати, в этих счетах накопилось? – поинтересовался Йохен, стряхивая в пепельницу сигаретный пепел. – Наш Франц, похоже, разучился и читать, и считать. Хотя число большевистких танков, как мне помнится, он подсчитывал быстрее всех и вроде даже ни разу не ошибся. Впрочем, вру: у него и тогда случались трудности с математикой. Правда ведь, Франц? – Шлетт лишь нервно дернул плечом, уткнувшись в вовремя схваченную со стола газету. – Франц, ты меня слышишь? – не отставал Йохен. – Помнишь свой доклад под Курском, когда русские двинулись на Прохоровку? «Йохен, я вижу пятнадцать… нет, тридцать… нет, сорок танков! Черт, похоже, я сбился со счета!..» – Мастерски скопировал он голос Шлетта.

– Это не оттого, что я считать не умею, – буркнул, вынужденно оторвавшись от газеты, Франц. И простодушно признался: – Просто тогда меня страшно удивило, зачем русские лезут со своими сорока танками на собственный противотанковый ров, который мы у них только что отбили?! Ну сами посудите: раз они его копали, значит, знают, что он там есть! Так нет, они еще и пехотинцев на броню понасажали!.. Вот мы их и покрошили своей артиллерией, пока они в этом рву ковырялись. На том, кстати, их атака и закончилась. Просто мне никогда не понять подобной стратегии. Только людей зазря положили…

Понимая, что хотя Натали и не меньше других осознает тупость большевисткого руководства, но что такие разговоры ей вряд ли придутся по душе, Маренн поспешила сменить тему и вернула разговор в прежнее русло:

– Квартирная хозяйка нашей Натали повысила арендную плату за жилье без предупреждения, да еще и задним числом. Я хочу попросить Клауса досконально изучить договор и выставить ей претензию. А Натали пока поживет с нами. Согласна? – она взглянула на Натали.

– Да, – кивнула та и опустилась в кресло (как заметила Маренн, подальше от Шлетта).

– Да как же она посмела так поступить? – возмущенно всплеснула руками Джилл. – И почему ты молчала, Натали? Я бы давно уже посоветовалась с юристом в нашем министерстве!

– Вот видишь, моя дорогая, – Маренн подошла к Натали, – нашелся еще один выход. Я же говорю: ты здесь не одна! Мы все хотим, чтобы тебе было хорошо с нами.

– Спасибо, я очень ценю это, мама, – Натали взяла руку Маренн и прислонилась к ней щекой. – Ближе вас с Джилл у меня никого нет.

– Женевьева наверняка уже приготовила кофе, – сказала Маренн, внимательно поглядев на Натали. – Пожалуй, я принесу его сама. Поможешь мне, Натали?

– Да, конечно, – охотно поднялась с кресла та.

– Можно и мне с вами, мама? – спросила Джилл.

– Нет, нет, дочка, ты останься здесь, – улыбнулась Маренн. – Иначе наши мужчины быстро заскучают. Мы скоро вернемся. Идем, Натали.

…На кухне Женевьева расставляла на подносе изящные чашки розового фарфора, красиво отделанные золотом.

– Позволь, я закончу здесь сама, Женевьева, – попросила Маренн. – А ты пока отдохни.

– Благодарю, мадам, – домоправительница исполнила реверанс и удалилась.

– Я хотела поговорить с тобой о Франце, – Маренн поставила перед Натали соковыжималку, а сама, взяв нож, принялась очищать от кожуры апельсины. – Мне показалось, ты сторонишься его. Может, дело не только в неоплаченных счетах? Он был с тобой груб? Чем-то тебя обидел? Доверься мне, дочка, возможно, я смогу помочь тебе хотя бы советом.