Сергей Богачев - Донецкие повести (сборник)

– Не самая почётная миссия… – Черепанов был травмирован этим открытием – Семён оказался предателем.

Чтобы не вызывать подозрений, Сердюков и Евстифеев отправились в СФТ-банк на машине Черепанова.

Иван ехал за рулём молча. «Столько лет вместе… И смотри, как он, гад, маскировался, ни разу себя не выдал. Что за нутро должно быть у человека, чтобы жить на два фронта? И ведь нервы у него ни к чёрту, может, из-за этого? Разведчик из него никудышный, слаб. Что он ещё мог знать такого, что пригодилось бы Селиванову? Да всё, что связано с финансами избирательных кампаний. Списки волонтёров мог видеть, штабную структуру – так это не тайна, у всех одинаково, только названия должностей разные – у кого звеньевые, у кого лейтенанты и капитаны, как в армии. Распределение бюджета, кому и сколько платим, все контрагенты – от рекламщиков до прессы. При определенных обстоятельствах такая информация может дорого стоить. Да… теперь мы очень уязвимы, придётся на ходу многое менять».

– Мы к Семёну Григорьевичу, – на этот раз охранник на служебном входе узнал машину Ивана и кивнул в ответ. – Это со мной.

– Вам на какое время назначено? – секретарь Портного вежливо поинтересовалась, соблюдая правила этикета.

– На сейчас! – Иван без стука вошёл в кабинет управляющего, и следом за ним проследовали Сердюков и Евстифеев. Черепанов без приглашения хозяина кабинета плюхнулся в кресло и шумно выдохнул.

– Здравствуйте, Иван Сергеевич, – присутствие посторонних людей и бесцеремонность Черепанова сразу сбили Семёна Григорьевича с толку, и он обратился к Ивану на «вы». – Неожиданный визит, но всё равно я рад, очень рад.

Портной встал из-за стола и подошёл к Сердюкову, протянув руку:

– Портой, Семён Григорьевич. А с вами мы встречались, вы из милиции, – обратился он к Евстифееву. – Что-то прояснилось по нашему делу? Ты чем-то расстроен, Иван?

Портной уселся на своё место.

– Семён Григорьевич, наша встреча носит официальный характер, поэтому я должен представиться: подполковник Сердюков, – Геннадий Андреевич показал удостоверение.

– Да я верю, мы с Иваном Сергеевичем сами пришли к вам с просьбой о помощи, какой тут официоз может быть? – в голосе Портного начало проступать волнение. Он вопросительно посмотрел сначала на Ивана, потом на Жору.

– Два дня назад вы посылали своего начальника службы безопасности на вокзал оставить пакет в камере хранения. В камере № 67. Код: И 341. Что находилось в пакете, и кто должен был его забрать? – Сердюков сходу ударил вопросом в лоб.

Семён некоторое время молча сидел за столом под пристальными взглядами своих гостей, потом открыл один из выдвижных ящиков и медленно достал из упаковки таблетку, которую положил под язык.

– Там были деньги. Меня попросили передать – один старый знакомый попросил о помощи. Я не знаю, кто должен был забрать. Но как это вам поможет в расследовании?

– Нам можно уже не помогать: всё, что требуется, мы уже выяснили, теперь вы себе помогайте, Семён Григорьевич, – Евстифеев раскрыл папку и достал листы бумаги для ведения записей.

Портной снял пиджак, повесил его на спинку кресла и грузно свалился в него, обхватив голову руками.

– Я знал, я знал, что этим закончится…

– Кто этот ваш знакомый? – спросил Сердюков. – Нас интересуют все подробности.

– Сергей Николаевич Селиванов.

– Он же – Бешеный? – Жора стал быстро записывать карандашом.

Портной умоляюще смотрел на Ивана, как будто желая оправдаться за те слова, которые он говорит, но лицо Черепанова не выражало ровным счётом ничего. Ни поддержки, ни сожаления, ни ненависти.

– Послушайте, я никого не убивал, я ездил с Иваном Сергеевичем, он подтвердит, ведь правда? – Портной не сводил с Ивана умоляющих и ещё сохраняющих надежду глаз.

– Своими руками вы, конечно, никого не убивали – это факт, но у следствия есть основания подозревать вас в организации убийств. Тому есть все основания, – Сердюков чеканил каждое слово.

– Я вас умоляю! Какой из меня заказчик? Что они мне плохого сделали? – голос Портного начал дрожать. – Если бы я знал о том, что всё это случится, я первый бы предотвратил.

– Семён Григорьевич, мы не просили вас удаляться в плоскость предположений. В ваших же интересах рассказать всё в подробностях, а мы потом квалифицируем ваши действия, не тяните время, – Геннадий Андреевич не терпел эту стадию допроса, когда подозреваемый ударяется в слёзы, пытаясь оправдаться и доказать свою невиновность, вызвать жалость. Поэтому подполковник всегда старался проскочить этот этап побыстрее. Редко кто из его клиентов, в первый раз попавший в подобную ситуацию, обошёлся без истерик. Портной же по своему психологическому типу не был исключением – Сердюков про себя это отметил.