Николай Калиткин - Воины Посейдона

Не обратив внимания на последние слова Дэйтона, Томилин взял свою чашку со стола.

– Дело не только в этом. Даже если бы они и знали, всё равно провернуть такое им одним не по силам. Ведь что получается, – он тоже глотнул из чашки, – они заранее знали, где упадёт аппарат? Если это так, из этого следует, что падение аппарата в этом районе океана кто-то тщательно спланировал и подготовил. Поэтому-то им и удалось сделать всё так быстро! А мы опоздали и не смогли им помешать. Нет, я не верю в то, что это был случайный захват.

– Ну почему же? Их посудины снуют в тех морях, как такси в Нью-Йорке. Оружие и взрывчатка у них всегда при себе. Они же охотятся за торговыми судами… Им не составляло большого труда, заметив спускающийся аппарат, выдвинуться к месту приводнения и завладеть им.

– Возможно, вы правы. Но всё же мне не даёт покоя мысль, что траектория спуска была кем-то изменена целенаправленно.

– Но, генерал, тогда это означает, что в вашем космическом ведомстве обосновался предатель. Вы ведь ТАК думаете?

Томилин хмуро посмотрел в иллюминатор.

– Я боюсь так думать. Но исключать ничего нельзя. По прилёте в Москву я займусь этим в первую очередь.

Откинувшись в кресле, он тоскливым взглядом человека, заключённого в темницу, оглядел салон. Поднеся часы к глазам, горестно вздохнул:

– Что же так-долго-то!

Генерал досадливо хлопнул по подлокотникам кресла и, подперев рукой подбородок, снова уставился в иллюминатор. Ему вдруг стало невыносимо тесно в этом уютном салоне. Его раздражало ничегонеделание. Ему надоел этот монотонный гул турбин. Шикарная обстановка салона нагоняла на него тоску, потому что она ограничивала свободу его действий. Даже причудливые облака, медленно и красиво проплывавшие за стеклом иллюминатора, его раздражали и злили, потому что им некуда и незачем было спешить. Они, как овцы в огромной отаре, безмятежно брели куда-то в этом бескрайнем воздушном океане.

Дэйтон, допив чай, потянулся к своим любимым сигарам. Закурил, снисходительно поглядывая на Томилина. Тот, крепко сжав рукой подбородок, продолжал хмуро разглядывать освещённые солнцем облака. Его напряжённая поза, весь его вид говорили о том, что была бы его воля, он увеличил бы скорость самолёта до предела, только бы поскорее оказаться в Москве.

– Успокойтесь, мистер Томилин. Я думаю, что рано искать чёрную кошку в тёмной комнате. Зачем вы себя накручиваете? Ведь это только ваши предположения. Веских доказательств и фактов, подтверждающих ваши догадки, у нас пока нет. Может, это всего лишь фатальное стечение обстоятельств.

– Ладно, разберёмся… – Томилин слегка поёжился и встряхнулся, сбрасывая оцепенение. – Во всей этой запутанной истории меня успокаивает только одно: они не смогут вскрыть контейнеры и расшифровать информацию.

– А вот здесь я бы не обольщался. Я бы сказал так: ПОКА не могут. Кто сейчас может поручиться, что под страхом смерти ученые не дрогнут и не окажут им в этом существенную помощь? И где гарантия того, что информация о принципе работы дешифратора не попала им в руки?.. – Он подвинул к себе вазочку с маслинами. Не спеша выбрал самую крупную и отправил её в рот. Откинувшись в кресле, закинул ногу на ногу. – Вы не допускаете такой мысли? По-моему, если, конечно, следовать вашей версии о неслучайности схода аппарата с траектории, – он бросил ещё одну маслину в рот, – …она выглядит вполне логично.

Томилин зло посмотрел на Дэйтона. Генерала бесила его вальяжность и спокойствие.

А Дэйтон волновался и переживал только тогда, когда действительно от него что-то зависело. Сейчас же, находясь в самолёте высоко в небе, он ни на что не мог повлиять и ничего не мог сделать. Зачем же тогда дёргаться и нервничать?

Томилин резко встал, вышел из салона. Пошёл, держась за кресла, в направлении кабины пилотов. Открыв дверь, с порога нетерпеливо спросил:

– Сколько ещё лететь до Москвы?

– Через сорок минут будем на месте, товарищ генерал, – вполоборота ответил командир экипажа. Томилин перевёл взгляд на лобовые стёкла кабины.

Навстречу ему с бешеной скоростью неслись облака.

Над Москвой ясное голубое небо с редкими кучевыми облаками. С высоты птичьего полёта освещённый солнцем огромный город очень красив!

Стая московских сизарей, заложив вираж над Кремлём, по спирали снижалась всё ниже и ниже к Красной площади. Вот уже стая облетела Спасскую башню, стрелки на её циферблате показывали ровно одиннадцать часов. Внезапный громкий бой курантов отпугнул голубей. По замысловатой траектории мимо кремлёвских соборов стая опустилась на отливы окон величественного здания с государственным флагом на крыше. Голуби с любопытством заглядывали в окна, возбуждённо курлыча.