Андрей Царев - По прозвищу «Самурай»

– Отведите его в казарму, нечего тут околачиваться. Оружие и вещи пока не давайте, завтра я свой суд чинить буду, – и, повернувшись ко мне, подмигнул.

Когда Сергей Юрьевич шел к двери, я поймал себя на мысли, что он немного косолапит, чем в действительности напоминает медведя. Руки слегка свисают вперед, голова смотрит вниз, идет так неторопливо, но шаги большие, поэтому кажется, что идет человек быстро. Да, непростой князь тут, к чему все это? Для чего я ему понадобился, и что за суд он завтра устроит?

В казарму дружинников мы шли как бы под конвоем, а как бы и нет. Впереди двое бойцов, сзади двое, вокруг темнота непроглядная, только посторонние звуки, ворчание, ругань где-то вдалеке, лай собаки, храп лошади. Рядом семенил Ваня, и постоянно что-то трещал мне на ухо.

– Да, Тоха, я еле успел. Хорошо, что Сергей Юрьевич на месте оказался и выслушал меня, сейчас бы увезли тебя в городскую тюрьму, а оттуда уже не вытащить. Как увидел, что тебя приняли, сразу побежал к нему.

Я шёл, молча кивая и глядя по сторонам. Мы подошли к крепостной стене, но в башню не зашли, рядом стояло деревянное строение, похожее на армейскую казарму. У входа стоял часовой с алебардой, далее по коридору – двое с топорами, как будто дневальные.

– Новенький, под судом, – пояснил им ведущий впереди нашей процессии бородатый дружинник, и дневальный с рябым худым лицом кивнул.

Видимо, такое было не впервой. В казарме стоял запах пота, конины, слышался чей-то храп из дальнего угла. Собственно, все как обычно. Мне даже это напомнило мою срочную службу, ничего не поменялось ни в средние века, ни в наше время, и не поменяется в будущем. Мне показали кровать у стены, подальше от окон.

– Сюда падай, завтра определимся, – буднично сказал старший у дружинников, зевнул и удалился.

Другие стражники походили немного, а когда я, сняв ботинки, лег на жесткую деревянную кровать, тоже отошли к окну, сели на свободные кровати и начали о чем-то шептаться. Внезапно, в полумраке казармы, передо мной появился Ваня с бумажным пакетом в руках, придвинул табурет к себе и сел на свободную кровать рядом.

– Не спится? – подмигнул он, выставляя на стол кувшин с непонятным пойлом и нехитрую закуску – луковица, помидор, кусок ржаного хлеба и шмат сала.

Я поднялся и присел на кровати напротив него. Тут же на импровизированном столе появились две железные стопки, и Иван быстро набулькал в них коричневую жидкость.

– Мне сказали, крепкие напитки под запретом, – покачал я головой, – только пиво умеют производить.

– Под запретом, – кивнул Иван, – а то нажрутся и давай драться на железках, – хлопнул он себя по боку, на котором висел короткий меч, и ехидно хихикнул.

– Понятно, – вздохнул я и добавил, – накосячил много сегодня.

– Все косячат, особенно по перваку, – усмехнулся Иван, – мы все тут не просто так, все за свои косяки. Нет, хватает и дураков, кто добровольно лезет, вот как те шлюхи, что тебя убить хотели. И Кабатчик с ними в доле, как пить дать, вот Сергей Юрьевич тебя сюда и отправил, от греха подальше.

Подводят этого Ваню ко мне, к гадалке не ходи, подводят, типа другом сделать хотят. В принципе, Иван мне приятен, он какой-то искренний, без наигранности. Интересно, как он тут оказался?

– А ты, Ваня, за что тут? – спросил я, косясь на стопки.

– В казарме пить нельзя, конечно, – понял мой взгляд Иван-дружинник, – но сотник сказал, тебе лучше стресс снять, не повредит. Первый и последний раз, как говорится.

Проигнорировал мой вопрос? Ладно, подождем и повторим через некоторое время. Те двое, что привели меня в казарму, уже храпят на своих койках, прямо в кольчугах, оружие – длинные мечи – на полу валяется. Если я захочу сбежать, то сейчас самое время. Но бежать отсюда я не собираюсь. Мне некуда бежать, я второй день в этом новом мире, попаданец, сука, хренов.

– Я двоих осбэшников застрелил, – Иван махнул стопарик, закусил кусочком хлеба, достал нож и мелко нарезал сало на табурете, – вот такие дела, братуха. Кстати, за что ты эту бабу-то завалил? – как бы невзначай, между делом, задал он вопрос.

– Да не специально вышло, – я тоже протянул руку, взял стопку и махнул.

Пропади всё пропадом, почему-то подумалось мне, сгорел сарай, гори и хата. Глупо все вышло, непрофессионально, по-дурацки. Вот она, медовая ловушка. Во всей красе. Сколько о таком говорили нам? А я хорош… Сначала баб пустил, теперь пью с Ваней в казарме самогон. Ах, хорошо пошла! Не горькая, почти как вискарика хорошего стопку хлопнул. Я в Чехии сливовицу местную попробовал, так дерьмо дерьмом, на мой взгляд. Хотя чехи хвалят же и пьют. А это виски, ей богу, Ваня принес нам виски, Джек Дениэлс, ну точно, его вкус. Сразу потеплело внутри, будто натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть, расслабилась. Я взял кусочек сала, нарезанного моим собутыльником, и отправил его в рот.