Владимир Окороков - Бей или беги

Официант Федор по счастливой случайности не работавший в этот день, прилетел вместе с ним в Париж и не только вместе с ним отпраздновал это замечательное событие, но и проводил его до самой регистрационной стойки и долго стоял у громадного окна, пока лайнер не взмыл в небо.

Международный аэропорт в Шереметьево, ошеломил Василия. Он не только не уступал «Шарль де Голлю», он его превосходил. Шатров помнил аэропорт еще в те советские времена, но теперь это было просто «небо и земля».

Поскольку временем он был не ограничен, то прежде чем отправиться в свою гостиницу «Марриотт Москва Ройал Аврора», Василий попросил шофера покатать его по ночной Москве. Услышав название отеля, водитель такси моментально проникся к нему уважением и с радостью повез иностранца показывать ему Московские достопримечательности. Уже под утро, изрядно уставший Отто, рассчитываясь с таксистом, отметил, что цены в Москве значительно ниже, чем в Париже.

Вещей, кроме дорожной, кожаной сумки через плечо у него не было, однако он все равно протянул 5-евровую банкноту подбежавшему к нему швейцару. К его удивлению и номер был шикарный. Василий поймал себя на мысли, что он невольно ищет огрехи в сервисе и не находит. Уму непостижимо, как изменилась жизнь, а что же тогда брешут, европейские средства массовой информации, охаивая Россию, запугивая выезжающих туристов; голодом, полицейским режимом, ужасными дорогами, транспортом и никудышными услугами. Пока что Василий ничего подобного не обнаружил. Если бы он не знал, что находится в России, то не поверил бы, настолько красивым, шумным и веселым был ночной город. Дорогие автомобили, которых не встретишь в таком количестве, не только в Марселе, но и в Париже, яркая красочная реклама, обилие точек общественного питания, казалось, что город никогда не спит.

Целыми днями Василий бродил по улицам города, такого родного и одновременно чужого и незнакомого. Красная площадь, Кремль, Третьяковка, Воробьевы горы, ВДНХ, Парк Горького – это не полный перечень мест, где успел побывать Василий за неделю своего пребывания в Москве. Но особенно привлекали его ночные бесцельные хождения по Арбату и Тверской. Множество кафешек, забегаловок, где можно было посидеть под зонтиком, выпить чашку кофе, кружку пива или бокал чего-нибудь другого, почитать газету на любом языке или просто послушать музыку. Василий был в неописуемом восторге. Он не то, что не знал, он даже представить себе не мог, что все так радикально изменилось. С трудом искал и не находил приметы той старой советской Москвы, ну разве что Красная площадь, Кремль и Мавзолей. Но даже они воспринимались теперь как-то по-другому. Не было помпезности и наигранного символизма. Исчезли красные знамена, такого же цвета плакаты с грудастыми, что-то орущими крестьянками с серпами и суровыми, мускулистыми рабочими с тяжелыми молотками.

Но если в центре столицы царила цивилизационная благодать, то стоило только отойти или отъехать чуть в сторону, скажем, в Чертаново, Люберцы или в Долгопрудный, как этой показушной, рекламной прелести становилось все меньше. Те же, что и раньше неухоженные дворы с кучами мусора у контейнеров, толпы неведомых ранее, шумных гастарбайтеров, от которых нормальные люди шарахаются прочь, пьяненькие компании в сквериках распивающие дешевую водку и, как и раньше, полное отсутствие служителей правопорядка.

Однажды вечером, неизвестно уж, по какой причине, Василий, оказавшись в одном из спальных районов, решил зайти в ночной клуб с экзотическим названием «Саванна». Почему именно так называлось это заведение, наверняка сказать, вряд бы кто-нибудь смог. Как и на любой танцплощадке громыхала музыка, возле шеста на сцене неумело кривлялись, две потные, уставшие девицы. В общем, все как обычно происходит в любом клубе. Двое амбалов при входе, неизвестно для чего, поводили по нему ручными металлодетекторами, попросив выложить все металлические предметы из карманов и только после этого пропустили в зал.

Возле барной стойки было довольно свободно и Василий, взгромоздившись на табурет, стал с любопытством осматривать танцующую молодежь.

– Вам что-нибудь налить? – Прервал его бармен, весь в наколках, словно всю свою жизнь провел в местах лишения свободы.

– Водки – Кивнул Василий, закуривая сигарету.

Клуб Василию не понравился; громкая непонятная ему музыка, скорее похожая на изощренную пытку, толкотня пьяной развязной молодежи. Да и водка напоминала какую-то техническую бурду. Ему однажды доводилось такую пить, где-то в портовой таверне, в Сомали. Бросив на стойку тысячную купюру, Василий еле протиснулся к выходу.