Богдан Сушинский - Ветер богов

– Знаете, у этого парня странная судьба. В недалеком прошлом – совсем недалеком – он был обер-лейтенантом.

– Да? И что, разжалован?

– От военного трибунала его спасло только заступничество какого-то генерала, вроде бы родственника, да его поспешная запись в добровольцы, которых как раз подбирали в их части для этой диверсионной школы.

– Почему так сразу в смертники?

– Точно не знаю. Одни говорят: чуть было не пристрелил своего командира, другие – что пытался дезертировать. А может, то и другое. История в общем темная, а копаться в прошлом наших курсантов здесь не принято. Это уже, как вы, унтерштурмфюрер, понимаете, ни к чему. Будущее их известно.

– Позвольте, так он был обер-лейтенантом? – не вовремя всполошилась Фройнштаг. – Но ведь фамилия того обер-лейтенанта, которого я немного знала…

– Вполне может быть. Райс, кажется, поступил к нам под другим именем. Заявив, что тот человек, с его настоящим именем, «расстрелян» по приговору суда.

– Как это понимать?

– В том смысле, что он уже как бы попрощался со своим прошлым и оставшуюся жизнь проживает под вымышленным именем.

– У вас так принято?

– У нас – нет. А вот японские камикадзе прибегают к этому, чтобы предстать перед Всевышним избранником его с младенческой чистотой души. Здесь в ходу брошюры о камикадзе. Это наши духовные учителя.

– Тогда, может быть, вы могли бы узнать его настоящую фамилию?

– Пытаюсь вспомнить.

– Лучше спросите у него самого.

– Вряд ли он захочет называть себя, понимая, что это интересует вас, Фройнштаг.

Лилию эта его уверенность неприятно задела, однако она сдержалась.

– Не может быть, чтобы в вашем военно-морском морге никто не знал его настоящего имени.

– Вы правы. Я – на несколько минут.

Заметив, что Фройнштаг избавилась от своего кавалера, Скорцени потянулся к ней через стол с бокалом вина. – За женщин-камикадзе, которые погибают, доверяясь своим страстям.

– Не кощунствуйте, Скорцени.

– А по-моему, очень мудрый тост, – пришла ему на помощь сухопарая дама адмирала Хейе – чопорная, строгая, словно английская гувернантка в доме немецкого пастора. Пергаментность ее лица, как и шелушащуюся суховатость губ, уже не способна была скрывать никакая косметика.

«Было бы не удивительно видеть здесь эту даму, если бы она слыла женой адмирала. Но преподносить ее обществу как „даму сердца“»… – мысленно посочувствовала Лилия огрубевшему в морских походах Хейе.

– Когда в доме повешенного восхваляют прочность веревки, это тоже кому-то может показаться удачным тостом.

Дама адмирала оскорбленно поджала губы и демонстративно переключила свое внимание на партнера.

– Не знаю, говорит ли вам что-нибудь это имя, но когда-то рядовой Райс числился обер-лейтенантом Гардером, – вновь объявился Коргайль, расстроив таким образом всю затеянную Скорцени интригу.

Бокал Лилия не уронила, однако добрую порцию вина на мундир себе все же выплеснула.

– Спасибо вам, обер-лейтенант. Я бы долго мучилась, пытаясь вспомнить, что меня связывало с этим человеком.

– И что же вас связывало с ним, если не секрет? – Лицо Коргайля в любой ситуации оставалось непроницаемым, вселяя доверие к своему владельцу.

– Это особый случай. Штурмбаннфюрер, – обратилась она к Скорцени, – вам знаком такой человек – обер-лейтенант Гардер?

Скорцени хватило ума не переспрашивать. Немного помолчав, он покаянно развел руками.

– Теперь это курсант особой военно-морской диверсионной школы рядовой Райс, – объявила Фройнштаг.

– Наконец-то все стало на свои места.

– Получается, что вы никогда не видели его в лицо?

– Если не считать нескольких снимков.

– По которым, конечно же, узнали его.

– Не такая уж он важная персона – да и лицо как лицо, – чтобы я помнил его лучше, чем Уинстона Черчилля.

– А то, что с ним произошло там, в части?.. По вашей милости?

– Нам лучше остановиться, Фройнштаг. Уж не думаете ли вы, что я занимаюсь такими мелкими сошками? Да и к ревнивцам не принадлежу.

– Конкретно им занимались другие, это понятно.

– И считаете, что переусердствовали? Я, конечно, выясню, но, помнится, он сам дал основательный повод.

– Не хотите встретиться с ним? У вас еще есть ночь – для покаяния и прощения.

– Это ваша ночь, – едва заметным жестом тронул он волосы графини Ломбези. – Мы с графиней дарим ее вам.

Очевидно, это пришел по свою погибель какой-то отряд самообороны или местные истребители… Пробираясь по оврагу к машине, Курбатов видел, что высадившиеся из нее мужики были одеты в какое-то полувоенное отрепье и пребывали в том возрасте, в котором уже и в ополчение принимают неохотно. И только однорукий, что командовал ими, был еще достаточно молод. Судя по всему, списанный подчистую сержант.